На меня пахнуло осенним холодом. В ответ не прозвучало ни звука.

О господи! Вдруг мне правда разбили фары и кто-то вызвал полицию? Или это отец?

Я повернула парик космами назад, стараясь не паниковать раньше времени. Дешевый фарс развлечение не для тебя, Мел, а для таких, как Габи и Роджер!

На пороге никого не оказалось.

Я громко цыкнула.

– Очень смешно и остроумно! Позвонить в дверь и сбежать!

Высунувшись наружу, я взглянула на свою машину проверить, не прячется ли за ней детвора. И заметила краем глаза, что внизу таки кто– то есть.

Храбрец!

На нем была шикарная клетчатая попона, его белая шерсть сияла в желтом фонарном свете. К моему великому удивлению, он сидел. Но, увидев меня, встал. Весь его вид, даже кончик языка, торчащий из приоткрытой пасти, говорил о полном счастье.

– Новый парик? – послышался знакомый голос. – По-моему, я такого на тебе еще не видел.

Я с замиранием сердца подняла голову. Из темноты на свет вышел Джонатан – в сером кашемировом пальто и зеленом шарфе. Пальто было добротное и явно стоило немалых денег, но на подбородке Джонатана темнела щетина, лицо осунулось.

– Привет, – сказал он, неуверенно улыбаясь

– Привет, – задыхаясь от волнения, ответила я.

– Помешал?

Джонатан указал на мои ноги.

– О нет! У нас небольшой шабаш, – пробормотала я, скидывая тапки и бросая парик Габи на столик для почты. – Так, ничего особенного. Обычное ежегодное сборище.

Джонатан взял Храбреца на руки, пока тот не сбежал, и поднялся на две ступеньки так, что мы стали будто одного роста. Пес лизнул Джонатана в нос, чуть портя общую драматическую картину.

– У меня не было иного выхода, – пояснил Джонатан. – Я больше не в состоянии это терпеть: вой по ночам, томление, отсутствие аппетита. – Он помолчал и прибавил: – Дружок тоже по тебе тосковал.

Мои губы растянулись в широкой улыбке. Джонатан почти никогда вот так не шутил. По– видимому, этот ход он продумывал всю дорогу от Нью-Йорка до Лондона.

– Что ж, я очень рада видеть вас обоих, – ответила я, забирая у него Храбреца с намерением пустить его в подъезд.

Джонатан кашлянул.

– Мелисса, наверное, мне стоит сразу все сказать, пока я ни на что не отвлекся. – Он поднял руку, прося, чтобы я его не перебивала. – Я допустил ошибку. А ты совершенно права. Не мое дело решать судьбу твоего агентства. Кому, как не мне, знать, что для тебя значит помогать людям. Не подумай, что я не доверял тебе…

Наши взгляды встретились. У Джонатана были красные и усталые глаза. Но странное дело, он выглядел хоть и по-другому, но отнюдь не хуже.

– Я не доверял себе… Боялся заревновать, сойти с ума от своих страхов или свести с ума тебя.

– Со мной, – произнесла я, стремясь к нему всем сердцем, – тебе нечего бояться

– Знаю.

Джонатан взял меня за руки. Какие холодные были у него пальцы! Я принялась растирать их, чтобы отогреть.

– Теперь я это осознаю. Я должен извиниться кое за что еще. Мне не следовало скрывать от тебя, что я общаюсь с Синди. Признаюсь, я получил за это серьезный нагоняй от Бонни Хегель. К слову сказать, в Манхэттене у тебя есть надежные друзья. Понимаешь, я молчал не потому, что позволял себе лишнее, а, наверное, потому, что боялся… Синди могла выкинуть какой-нибудь фокус. Эх… Вышло так, что я сам все испортил…

– Нет, – возразила я. – Ничего ты не испортил. Просто… дал нам обоим время о многом задуматься.

Джонатан едва заметно улыбнулся.

– И предположить не мог, что ты смотришь на ситуацию именно так. – Он выдержал паузу. – Понимаешь, парень вроде меня не в состоянии поверить, что у него может бьггь такая вот девушка…

– Нет. – Я засмеялась. – Не понимаю!

– Но это чистая правда.

Мы посмотрели друг другу в глаза, и на миг мое сердце зашлось от наплыва чувств. Джонатан прилетел в такую даль, просто чтобы извиниться, и делал это в высшей степени достойно!

Джонатан повел бровью.

– Может, попробуем? – спросил он. – Я постараюсь понять тебя, ты – меня. Как думаешь, из этого выйдет толк?

– Не исключено. – Я положила его руки на свою талию и притянула его к себе так близко, что почувствовала, как от кашемира пахнет ночным холодом. – Если очень постараемся, может, толк и выйдет. Впрочем, что касается меня, я потребую убедительных доказательств.

На серьезном лице Джонатана появилась и тут же исчезла полуулыбка.

– Думаю, смогу их тебе представить. Прости, что не заговаривал об этом раньше. Кстати, ты права: мне давно пора принять меры, чтобы окончательно не помешаться на карьере. А с твоим агентством… Я больше слова не скажу против. Ты занимайся своими делами, я продолжу биться, как ненормальный, над своими… – пробормотал он, крепче меня обнимая. – Только вот не перегнуть бы с работой палку…

– Об этом мы еще побеседуем, – прошептала я, наклоняя голову так, что мой нос коснулся его носа. – Уверена: мы что-нибудь придумаем. Ты ведь у нас великий специалист по решению проблем!

– Надеюсь, отыщу выход и теперь. – Губы Джонатана были так близко от моих, что я чувствовала его дыхание. – Когда желаешь чего-то так страстно, как я хочу тебя, в успехе можно не сомневаться.

Я прильнула к нему всем своим существом, наши губы встретились – горячие на холодном октябрьском ветру. Я слышала и не слышала Нельсоновы крики: «Закрой парадную! Сквозняк!» и как Храбрец заливается истеричным лаем. В мыслях был один только Джонатан.

Мы целовались до тех пор, пока наверху не завизжала Габи и Роджер не заорал: «Это всего лишь чертова собака в парике, Габи!»

– Я в любом случае приехал бы, – сказал Джонатан, отстраняясь. – Понадобилось позвонить в твое агентство.

– Серьезно? – с сомнением в голосе спросила я. – Зачем?

Джонатан порылся в кармане, с победным видом извлек коробочку и достал колечко с сапфирами.

– У меня две проблемы. Во-первых, хочу спросить совета насчет того, какое выбрать кольцо… Можно?

Он посмотрел на меня, и я растрогалась, в какое-то мгновение заметив неуверенность в его глазах.

– Да, пожалуйста.

Джонатан надел кольцо мне на палец и оценивающе на него взглянул.

– Вообще-то неплохо смотрится и это, но американцы, дабы все издалека видели, что женщина помолвлена, покупают вещи посерьезнее. Понимаешь, о чем я?

На моих губах заиграла улыбка.

– Мне достаточно и этого колечка, Джонатан. В чем твоя вторая проблема?

Когда я повернула кольцо так, что камни блеснули в фонарном свете, с губ Джонатана слетел глубокий вздох, будто он все это время только этой минуты и ждал и теперь окончательно успокоился.