– Фома, на чем вы напиток настаивали?

– Рецепт только женщины знают. Это моя дочка готовила. Турсун-трава – растение серьезное. К нему не всякий подход знает. Кто ошибся – того уж нет.

Ветка знала эту однолетнюю травку с мелкими голубыми цветами и аппетитного вида фиолетовыми ягодами. В курсе токсикологии ей посвящено несколько абзацев. И сама встречала, но всегда обходила стороной.

– Ты, Гавриил, не из Веткова ли бежишь?

– Точно. Ополдень отчалил. В два-то весла бойко шли.

– Слух идет, государыня пожаловала. Мужики меня отрядили к нам зазвать. Очень они любопытствуют.

– Есть такое дело. – Гавриил вопросительно смотрит на Ветку. И ободренный ее кивком, продолжает: – Кашу из пшена сегодня она варила. Тебе понравилась?

Фома задумывается, наблюдая, как пучком травы вытирается котелок. Во взгляде его нет доверия. Или не сообразил?

Утром на хранящейся под навесом тележке перевезли долбленку Гавриила в соседнее русло. А оттуда привезли шитик Фомы. И разъехались всяк своим путем. Лодка долго вздрагивала от хохота, с которым старшина из Торжка вспоминал недоверчивого старшину из Охотска.

* * *

В городке Ветке понравилось. Особенно тем, что на нее вроде как бы и не обращали внимания. Государыня? Привет. И ничего более. Все, что рассказал словоохотливый старшина, оказалось правдой. Бойкое торговое место. Есть все, что нужно. Посмотрела товары в лавках – сразу заметно, что связи с остальным миром почти нет. Изделия, в основном, все из числа тех, производство которых еще они с муженьком затевали.

Новинки тоже есть. Вот щетки зубные и зубной порошок. А приказчик – ну молодец – знает, как товар расхвалить. Все растолковывает, все показывает. Рука целителя Исса.

Однако умиляться рано. Ткани дорогущие, явно привозные. Да и тех немного. Резиновых сосок нет вообще, хотя их нет вообще на планете. Это тоже непорядок, но он иного плана. Бумагу и чернила в продаже найти не удалось. Кстати, а как здесь расплачиваются? Золотым песком, шкурками, гвоздями. Но гвозди принимают неохотно. Дешевеют. Да, государыня, запустила ты дела, дальше некуда.

Расспросила на пристани, нашла лодку из Охотска, договорилась с мужиками. Попрощалась с Гавриилом и снова в дорогу. Раз уж начала владения осматривать, надо как следует все поглядеть.

Два дня выгребали против течения. Шли у самого бережка, где сносит поменьше. Лодка, тяжело груженная мешками, неохотно разгонялась и лениво поворачивала. Попутчики неразговорчивыми были, пока гребли. И на привале, пока Ветка кашеварила, а они готовили постели из лапника, тоже с расспросами не приставали.

Перед едой, как расселись кружочком вокруг котелка да повынимали ложки, каждый хлебнул из своей тыквенной фляжки ровно по глотку. Ветке не предложили, да она и не хотела. Крепковат напиток на ее вкус. И, опять же, к турсун-траве у нее отношение более чем настороженное. А вот мужички из Охотска иного мнения. А как только котелок опустел, тут и разговор завязался.

– Ты, девонька, в наши места по делу едешь или в гости?

– И так и эдак, выходит. Слышала, Фома, старшина тамошний, собирался меня к вам в село зазвать. Вот и еду. А по делу или в гости – видно будет.

– А сама-то ты по какой части? Сестра милосердная или детишек грамоте обучать?

– Ни то ни другое. Фома говорил, мужики на меня посмотреть любопытствуют.

Все трое оглядели Ветку от макушки до хвоста. Вроде как тема исчерпана. Однако чуть погодя один снова поинтересовался:

– И как же ты не опасаешься одна, без заступника, с чужими людьми да в такую даль?

– Да ведь я здесь дома. Не чужая.

– Так и дома обидеть могут. Хоть бы и свои.

Ветка улыбнулась лучезарно. Эти дядьки, конечно, не замышляли ничего худого, но о чем потолковать с девкой неразумной, не в меру смелой, не знали.

– Могут. Попытаться. Только лучше не надо. Живые да здоровые куда как симпатичней.

– Так ты полагаешь, что сможешь от любого мужика отбиться?

Разговор Ветке давно уже не нравится. Как-то неладно повернулось. Оплошала.

– Давайте не будем проверять. Поверьте мне на слово. Да и негоже на ночь глядя затевать детскую возню.

Разговор снова прервался. Разошлись по своим подстилкам. Ветка отторочила от рюкзака скатку спальника, помпочкой накачала его дно, забралась в мягкое тепло и застегнула молнию.

До Охотска дошли еще до полудня. Мужики показали дом Фомы и занялись разгрузкой лодки. Ветка двинулась в поселок. Бессистемно разбросанный, он скорее напоминал не единое селение, а группу ферм, собравшихся в одном месте. В промежутках между слегка огороженными участками встречались даже перелески. И по всему видно, что жили здесь давно. Дома, амбары, хлева. Просторные огороды, обильно засаженные картошкой, капустой и всякой всячиной. Дети носятся, мужики на подворьях чем-то заняты. Под навесами на печках хозяйки готовят обед.

Вот подошла к изгороди женщина, оглядела незнакомку внимательным взглядом; поздоровались. Перелеском Ветка хотела выйти к следующей группе строений, но попала к пашне. Всходы каких-то злаков. Прошла кромкой до следующего перелеска, за ним снова поле, но всходы другие.

Взяла правее, чтобы вернуться к реке. Опять дома. Ага, вот и жилище старшины. Молодые парни натягивают на деревянное колесо железный обод. Не стоит говорить под руку. Однако справились.

– Здравствуйте! Не здесь ли живет Фома, старшина Охотский?

Парни отвлеклись от работы.

– Тятя! К тебе тут девица пожаловала. – И дальше уже Ветке: – Проходи во двор. Не обидим. Да не бойся.

Ветка не стала развивать тему. Учтиво кивнула, прошла в тень дома. На крыльце появился хозяин.

– Здравствуй, Фома. Говорил, что зазвать меня хочешь. Или шутил?

– Здравствуй, государыня. Милости прошу. Беня, помоги гостье умыться да веди за стол. Отведайте нашего угощения.

Пища была простая и добротная. Три сына, жена, дочка и сам хозяин, сидя вокруг стола, черпали густые щи. Ветка легко вписалась в картину и осталась довольна. Потом Фома разослал младших оповестить соседей, а сам гордо показывал гостье свое хозяйство. Голод семейству не грозит. А осенью, как закончатся полевые работы, уедут сыновья на лесную заимку, и весной появятся в доме шкурки, которые поменяют на гвозди, мыло, соль и чем женщин побаловать. Простая картина быта, обычная для любого лесного рода.

Тем временем на подворье собирались мужики со всего селения. Рассаживались на бревна, чурбаки. Несколько лавок вынесли из дома, несколько принесли от соседей. Бородатые дядьки толковали между собой кто о чем, и это создавало негромкий рокот. Ветка тоже присоединилась. Стала расспрашивать, что сеют, какие сорта, сколько собирают. Неожиданно для себя поняла, что горох в этих местах – совсем не баловство. Что овес идет в пищу не только лошадям, но и в человеческий рацион включается в заметной доле.