живущих тоже возле озера Виктория, также много общего с зулусами — как в сооружении краалей, так и в брачных церемониях. На их языке «исенкуру» означает предок, а у зулусов «унсенкулу» — дед. У племени покома на побережье Кении есть слово «нгоньяма» — грозный лесной зверь, ни у кого кроме зулусов оно больше не встречается: «ингонья-ма» — лев…

Девушки племени камба (Кения) носят маленькие передники из шнурков и полосок кожи — «мучи». Такая же одежда есть и у зулусок, и называется она — «умуча».

Показательно в этой связи и отношение зулусов к бушменам. Зулусы всегда относились к ним с опаской и старались поддерживать добрые отношения. При встрече бушмен обычно задает зулусу традиционный вопрос: «Где ты меня впервые увидел?» Если зулус ответит первое, что придет ему в голову: «Я только теперь тебя впервые вижу!», бушмен обидится. Значит, над его малым ростом насмехаются. Но если вежливый зулус ответит: «О, я тебя всегда вижу издалека!», то станет его другом.

Те же мотивы можно проследить и у племени гирьяма в районе Момбасы в Кении. Там местные жители таким же образом общаются со своими низкорослыми духами. Что, если это отголосок далекой эпохи, когда бушмены жили намного севернее, в районе озера Танганьика? Эти сопоставления не новы, в прошлом веке Д. Ливингстон и Г. М. Стенли высказывали предположение, что нгуни появились из областей, которые теперь занимают галла. «Пройдя путь в 4800 километров, потратив на это 500 лет, они достигли конца своих странствий, — завершает Брайант свое исследование, — но остановились не добровольно, а потому, что белые люди преградили им путь. Остаться же здесь им пришлось навсегда».

Итак, волею судьбы два народа — нгуни и сото — оказались бок о бок на просторах южноафриканской саванны. Социальная организация и культура у них были схожими. И для тех и для других скот означал нечто большее, чем просто источник пищи и одежды. Владение скотом составляло социальный статус. Скот был главным выкупом за невесту. Скот был единственной жертвой в ритуальных обрядах. Скотный двор — крааль — был центром любого поселения не только, а вернее не столько в административном, сколько в социальном смысле. Именно здесь — для женщин это место было табу — собирались мужчины, чтобы обсудить важнейшие вопросы.

Просо, а потом и кукурузу, сажали главным образом женщины. Зерно хранилось в закрытых горшках в земле на скотном дворе. Эта смешанная экономика позволяла нгуни поддерживать достаточный прирост населения и развить более сложную социально-политическую систему, чем у их предшественников.

Основная часть семьи состояла из людей, связанных родством по материнской линии. На побережье', где с водой проблем не было, нгуни жили свободно, изолированными группами. Во внутренних же районах сото старались селиться более концентрированно, а в тех областях, где чувствовалось жаркое дыхание пустыни, тсвана жили большими поселками, причем скот держали поближе к центру.

Браки были обычно полигамными, и различные жены занимались строго разграниченными обязанностями — с твердыми «престижными» должностями и различными правами на наследование. Среди нгуни, например, домашние дела распределялись у жен по принципу правой и левой руки — в зависимости от того, как расположена хижина жены от главного входа в крааль.

Группа, ведшая родословную от одного предка, составляла клан. Клан хранил общее имя, и его члены не могли жениться между собой, пока он не распадался и его членам не разрешалось заключать браки.

Клан нередко принимал в себя новых членов из других, неродственных, кланов, освежая таким образом свою кровь — это было весьма характерно для южных банту, активно осваивавших новые территории. Кланы часто делились, это было нужно для поддержания благополучия стад. Кроме того, мощная военно-политическая организация была попросту не нужна — сопротивления, кроме нечастых стычек с бушменами — не было. Вожди захваченных племен становились подчиненными, и этим все заканчивалось. Ранние португальские свидетельства о государствах Мвене Мутапы в Зимбабве и государстве Конго говорят о том, что оба эти образования развивались именно таким образом. Конечно, конфликты между кланами и племенами имели место — главным образом, стычки были за наследование власти и расширение границ. Но те войны не были особенно жестокими: дело кончалось захватом скота и пастбищ.

Хотя у сото и были военные отряды, основанные на возрастном принципе, южные банту в основном не держали постоянно действующих армий со специальной подготовкой и иерархией. Обычай очищения, который практиковали воины после убийства врага даже во время военных действий, свидетельствовал об уважении к человеческой жизни и об этике, считавшимися важными нормами жизни.

В период, предшествовавший мфекане (тем самым войнам, о которых рассказ впереди), бантуязычные народы жили в относительном мире. Но заблуждением было бы думать, что их жизнь была идиллической. Уровень жизни был весьма низок, материальная культура— ограниченной, и хотя некоторые племена и строили большие добротные хижины, у них было ничтожно мало одежды, утвари, и от холодов — а в Южной Африке они нередки! — спасали лишь звериные шкуры… Причины большинства болезней не были известны, процветало знахарство. Несчастья приписывали злым духам, и время от времени церемонии вынюхивания колдунов (помните «Копи царя Соломона» Хаггарда?) приводили к бессмысленным и жестоким убийствам…

Ранние контакты с португальцами привели к некоторым новшествам в сельском хозяйстве. Ячмень дополнился кукурузой. Но влияние белых людей было пока слишком ничтожным, чтобы оказать какое-либо воздействие на социально-политические институты. Однако после 1652 года белая община начала оказывать куда более мощное влияние! Осев сначала на землях готтентотов и бушменов, буры создавали фермы, требовавшие все больше и больше пастбищ. Население росло, границы колонии стремительно расширялись, и во второй половине XVIII века буры впервые столкнулись с авангардом банту, начавших захват Зуурвельда в междуречье Фиш и Сандей.

В 1779 году вспыхнула первая пограничная война между черной и белой расами, и с этого времени взаимоотношения между поселенцами и африканцами стали проблемой № 1 и для британской администрации в 1795–1803 годах, и для правительства Батавской республики в 1803–1806 годах. В 1806 году Капская колония стала собственностью Британии, и англичане попытались решить приграничную проблему, изгнав две тысячи коса из Зуурвельда. Их обратное движение вызвало настоящее столпотворение среди населения того района!

Эпизод той войны: печально известный немецкий изгнанник Ян Блум (мы еще встретимся с ним впоследствии) стал вождем одного из кланов корана, вооружил людей украденными ружьями и повел их против соседей. Сам Блум погиб при неудачном рейде в 1799 году, но дело продолжил его полукровка-сын с тем же именем. Чуть позже другая группа из готтентотов и белых проникла в этот район и