Коснувшись кисета, я протянул Зотару несколько свитков, в основном то, что нашёл у Креода Саул, которого коснулась стихия воздуха.

– Это должно помочь тебе стать сильней.

Помедлив, Зотар принял их, сжал в кулаке и коснулся им ладони:

– Спасибо, первый брат.

А затем протянул мне в ответ другой свиток. Я даже знал, что там. Последнее созвездие Вуали Ветра.

Я ещё долго глядел вслед Зотару, в голове мелькали десятки мыслей, но меня ждали мои люди, а думать можно и на бегу.

* * *

Очень далеко от этого места тоже происходил разговор старшего с младшим. Правда там речь шла только о возрасте, в силе Лир Гарой давным-давно обогнал отца.

– Отец, я устал повторять одно и то же. Почему вы все такие упёртые? Почему не слышите того, о чём я говорю и продолжаете упорствовать, не в силах увидеть очевидное? Небо, неужели я тоже таким стану в старости?

– Лир! Хватит!

Лир и впрямь остановился, перестал перебирать полки, отправляя нужные ему вещи в кисет, развернулся к отцу:

– Хорошо, давай я попробую ещё раз. Последний. Давай подумаем, случалось ли в прошлом какой-либо фракции потерять Печать Врат?

– Ты же и сам знаешь…

Лир вскинул руку:

– Отец, это ты пришёл ко мне, а не я к тебе. Это ты просил всё объяснить, так почему даже в такой малости, ты становишься в позу и не хочешь говорить со мной?

Уже седой мужчина вздохнул:

– Случалось.

Лир кивнул:

– Отлично. Ты не заглядывал в записи тех времён, не читал, как было объявлено о Бедствиях и что вообще происходило во фракциях в те времена?

– Какое… – мужчина запнулся, покачал головой. – Не читал. И даже не уверен, что меня пустили бы в тот архив, где ты нашёл эти записи.

Лир кхекнул:

– К-хм, тут я не подумал. Но старики из совета…

Мужчина перебил:

– Старейшины.

Лир отмахнулся:

– В ближайшие годы мне можно не сдерживать язык, тем более после того, что я сегодня наговорил.

Мужчина прикрыл ладонью глаза, потёр лоб, Лир лишь хохотнул:

– Отец, не всё так плохо, как ты себе вообразил. Конечно же, я помнил, что и кому говорил, но уж честно называть их стариками могу себе позволить, – провёл рукой по корешкам книг. – Итак. Бедствия. Каждый раз Стражи лишь объявляли, что такая-то и такая-то фракция превысила терпение Императора и он в гневе карает их Бедствием. Теперь я спрошу тебя, как спросил стариков. Что объявили в этот раз?

Мужчина нахмурился, повторил по памяти:

– Нарушение закона о Возвышении, заключение долговых контрактов, потеря Печати.

Лир кивнул:

– Никогда раньше так не перечислялись их проступки. Это оставляли на нас, на Гарой, которые на площадях разъясняли народу, что именно вызвало гнев Императора или молчали, когда не знали об этом сами.

Мужчина несмело возразил:

– Вероятно, что-то могло поменяться у самих Стражей, к примеру, одни старейшины сменили других. Или сменился сам проверяющий.

Теперь Лир повторил недавний жест отца – закрыл ладонь глаза, с тоской спросил:

– Отец, ты сам себя слышишь? Почему ты упорно ищешь в другом месте? Ну, сложи же друг с другом две простых вещи. Всё началось с этого Леграда. Леград мастер Указов. Стражи через одного – мастера Указов. Саул нарушили закон о Возвышении именно с ним, в этом нет сомнений, он единственный, кто достался им за последние годы. Стражи прямо сказали всем – можете делать с этими безумцами Саул что хотите.

Мужчина помотал головой:

– Не может быть. Это не более чем совпадение. Будь он Стражем, то кто бы позволил ему стать долговым слугой?

– А будь он простым идущим, кто стал бы ради него запрещать нам его разыскивать?

– Но Страж проверял текст оглашения. Не может быть, чтобы он решил сделать одного из своих преступником.

Лир хмыкнул:

– Преступником в пяти фракциях? Даже Орден Поющих Мечей плевал на подобное, у них в послушниках полно тех, кто пришёл к ним только ради того, чтобы скрыться от розыска. Это больше похоже на нагоняй ученику или младшему, чем на наказание. С каких это пор Стражи запрещают нам, Гарой, искать преступников, пусть их имена называет фракция, которой осталось жить пару месяцев? Да он вообще уже в Третьем поясе, его странное испытание закончилось.

Мужчина поднял руку, покачал пальцем:

– Погоди-погоди, я слышал, будто в прошлом месяце старейшина Дворца наказаний приказал разослать его духовный отпечаток по всему Поясу.

Лир кивнул:

– И я на месте остальных старейшин спросил бы у него, сколько Саул ему заплатили за это. И за то, что наш глашатай так много нёс отсебятины во время оглашения Бедствия. Но мне плевать, как Стражи выпорют уже наших старейшин. Недавно они угрозами, обвиняя в небрежности, заставили меня отдать им этот отпечаток. Сегодня я заставил их отослать меня и наконец отдохну от клейма одного из гениев клана.

Мужчина вздохнул:

– Сын, это обязательно?

Лир пожал плечами:

– Устал. Всем от меня что-то нужно. Теперь, если нужно, пусть скачут на восток Пояса. Пару месяцев в одну сторону, пару месяцев в другую сторону заставят их тщательно подбирать просьбы. Я перестану мотаться туда-сюда, словно слуга, да и вас станут тревожить меньше. Пусть вспомнят, что есть ещё шесть других талантов клана.

Мужчина снова вздохнул, шагнул к Лиру, обнимая его и крепко прижимая к себе.

Стоявший у входа, верный Крам отвернулся и выскользнул за дверь, оставляя господина наедине с отцом.

Ни один из них не подозревал, что Лир сильно ошибался, считая, будто испытание для Леграда закончилось. Оно только начиналось. На востоке Пояса.

* * *

Не подозревал об этом и ещё один человек. На юге Пепельных Равнин, в крепости Врат, что соединяли Второй и Третий пояс, пелена формации Древних неожиданно засияла.

Скучавший старший охраны собрался, выбросил из головы мысли о вечере с чашей сливового вина и оглядел подчинённых. Сияние заметили все, у многих в руках появилось оружие. Дело нешуточное. Пусть и редко, но случалось, что наказанные ссылкой во Второй, не смевшие поднять глаз на той стороне, здесь… Скажем мягко, пытались сразу показать, что они лучше, чем отбросы Второго и оказались здесь только по недоразумению. А бывало и ярились, срывая злобу в поисках виновных в их сломанной жизни.

Через пелену шагнул крепкий, гладковыбритый мужчина с коротко обрезанными изумрудно-зелёными волосами. Один. Гордо поднятая голова, едва ли не до хруста расправленные плечи, спокойная улыбка на губах, сложенные за спиной руки.