Его коллега находился вместе с вором, который, склонившись над замком номера 252, занимался своим любимым делом.

— Сообщите мне, когда войдёте, — приказал Гришин.

Минут через десять замок звякнул и открылся. Гришину сообщили.

— Каждую бумагу, каждый документ и фотографию положить на место, — приказал он.

В номере сэра Найджела шёл обыск, быстрый и тщательный. Вор пробыл в ванной минут десять, затем вышел и отрицательно покачал головой. В ящиках комода оказались только те вещи, которые там и должны были находиться: набор галстуков, рубашки, нижнее бельё, носовые платки. Ящики в прикроватной тумбочке оказались пустыми. Как и маленький чемоданчик, стоявший на платяном шкафу, и карманы двух костюмов, висевших в нём.

Вор опустился на колени и издал негромкое удовлетворённое «а-а-а». Атташе-кейс лежал под кроватью, придвинутый к самой стене, где его почти не было видно. Вор вытащил его с помощью одёжной вешалки. Цифровые замки заняли три минуты.

Открыв крышку, он почувствовал разочарование. Там лежал пластиковый конверт с «дорожными» чеками, которые он взял бы, как обычно, если б не приказ. Бумажник с несколькими кредитными карточками и счёт из бара «Уайт-клуба» в Лондоне. Серебряная дорожная фляжка с жидкостью, запах которой ему не был знаком.

Во внутренних отделениях крышки находились обратный билет из Москвы до Лондона и план улиц Москвы. Он внимательно рассмотрел план, не отмечены ли какие-нибудь места, но не обнаружил никаких отметок.

Он сфотографировал все небольшим фотоаппаратом. Находившийся с ним черногвардеец сообщил о находках полковнику Гришину.

— Там должно быть письмо, — донёсся до них металлический голос полковника с улицы, расположенной в пятистах метрах.

Вор, предупреждённый таким образом, обнаружил фальшивое дно. Под ним лежал длинный, кремового цвета конверт с единственным листком бумаги внутри, того же цвета, что и конверт с тиснёным логотипом Московской Патриархии. Письмо он сфотографировал три раза, на всякий случай.

— Забирай инструменты и уходи, — приказал Гришин.

Вор и напарник привели все в порядок, точно как было раньше, письмо вложили в конверт, а конверт — в тайник на дне кейса. Сам же атташе-кейс заперли, установив цифры замка в том же порядке, как и ранее, и затолкали под кровать. Когда комната приобрела такой вид, словно в неё никто не входил с тех пор, как ушёл сэр Найджел, оба удалились.

* * *

Дверь в «Серебряный век» открылась и закрылась с тихим шипением. Гришин и четверо сопровождающих прошли через небольшой вестибюль и раздвинули драпировки, отделяющие его от зала. Старший официант поспешил к ним.

— Очень сожалею, господа…

— Прочь с дороги! — не глядя на него, сказал Гришин.

Официанта оттолкнули, он посмотрел на четверых мужчин за спиной высокого человека в чёрном пальто и отошёл подальше. Он имел достаточно опыта, чтобы узнавать большую беду, когда она приходила. Четверо телохранителей могли быть и в гражданской одежде, но все отличались могучим телосложением и лицами, побывавшими не в одной драке. Даже без формы пожилой официант узнал в них «чёрную гвардию». Он видел их в форме по телевизору, с самодовольным видом шагающих в батальонах, выбрасывающих вперёд руки, чтобы приветствовать своего вождя, стоящего на трибуне, и ему вполне хватало ума понимать, что не официанту связываться с черногвардейцами.

Главный из пришедших осматривал зал, пока его взгляд не остановился на двух иностранцах, ужинающих у дальней стены. Он знаком приказал одному из своих людей следовать за ним, а остальным троим оставаться у дверей и быть наготове, если потребуется. Нет, подумал Гришин, не потребуется. Младший из англичан мог бы поднять шум, но его хватит всего лишь на несколько секунд.

— Ваши друзья? — тихо спросил Винсент. Он чувствовал себя совершенно безоружным и думал, сколько времени поможет ему продержаться зазубренный нож для стейка, лежащий рядом с тарелкой. Не очень долго, подсказывал ему разум.

— Думаю, это те джентльмены, чьи печатные машины вы разбили несколько недель назад, — сказал Ирвин.

Он вытер салфеткой рот. Утка была великолепна. Человек в чёрном пальто подошёл к ним и остановился, глядя на них сверху вниз. Позади него стоял черногвардеец.

— Вы сэр Ирвин? — Гришин говорил только по-русски. Винсент перевёл.

— Сэр Найджел, вы хотите сказать. С кем я имею удовольствие говорить?

— Прекратите игру. Как вы попали в нашу страну?

— Через аэропорт.

— Ложь.

— Уверяю вас, полковник, — вы ведь полковник Гришин, не так ли? — мои документы в абсолютном порядке. Правда, они у администратора отеля, иначе я показал бы их вам.

На мгновение Гришиным овладела нерешительность. Когда он отдавал приказания государственным органам, подкрепляя их взятками, эти приказания исполнялись. Но где-то могло не сработать. Кто-то другой заплатил.

— Вы вмешиваетесь во внутренние дела России, англичанин. И мне это не нравится. Вашего американского щенка Монка скоро поймают, и я лично сведу с ним счёты.

— Вы закончили, полковник? Если да, то, раз уж мы расположены к откровенности, позвольте и мне быть настолько же откровенным с вами. — Винсент, торопясь, переводил. Гришин не верил своим ушам. Никто так с ним не разговаривал, тем более беспомощный старый человек. Найджел Ирвин перевёл взгляд со своего бокала с вином и посмотрел прямо в глаза Гришину. — Ваша личность вызывает глубокое отвращение, а человек, которому вы служите, ещё более отвратителен, если только это возможно.

Винсент открыл рот, снова закрыл и тихонько сказал по-английски:

— Босс, а это разумно?

— Ты переводи, будь хорошим мальчиком. — Винсент перевёл. На лбу Гришина вздулась и ритмично пульсировала вена. Бандит, стоявший за его спиной, выглядел так, словно его воротник вот-вот лопнет от раздувшейся шеи. — Русские люди, — продолжал невозмутимо, словно беседуя, Ирвин, — возможно, совершили много ошибок, но они, как и ни одна другая нация, не заслуживают, чтобы ими распоряжался такой подонок, как вы. — Винсент запнулся на слове «подонок», проглотил слюну и воспользовался русским словом «говнюк». Вена на лбу Гришина забилась ещё быстрее. — Короче, полковник Гришин, шансы, что вы и ваш сутенёр-хозяин никогда не будете править этой страной, пятьдесят на пятьдесят. Постепенно люди начинают понимать, что скрывается за вашими личинами, и через месяц вы обнаружите, что они изменили своё мнение. Так что же вы собираетесь делать в таком случае?

— Я думаю, — сдерживаясь, сказал Гришин, — что для начала я убью вас. Будьте уверены, вы не покинете Россию живым.

Винсент перевёл и добавил по-английски: «Думаю, что и он тоже».

В зале стояла тишина, и люди за столиками по обе стороны зала слышали перевод Винсента. Гришина это не беспокоило. Москвичи, пришедшие поужинать, не собирались вмешиваться или потом вспоминать увиденное. Отдел убийств МУРа все ещё бесцельно занимался поисками убийц лондонского журналиста.