— Спасибо, Кеджа, что доверилась мне. С этими словами Клер вылезла из кибитки. Табор остановился напротив парадного крыльца Эбердэра. На ступеньках стоял Уильямс. По-видимому, он вышел для того, чтобы прогнать цыган, но застыл в изумлении, увидев, что из пестрой кибитки появился его хозяин.

Затем последовало долгое прощание. Особенно крепко Клер обняла Ани.

— Ты еще приедешь? Ани коротко рассмеялась.

— О да. Мы как ветер: приходим, уходим и возвращаемся обратно.

Помахав цыганам, Клер и Никлас, обнявшись, поднялись по ступенькам крыльца в дом. Уильямс, как всегда, безупречно учтивый, открыл перед ними дверь. Клер вдруг почувствовала, что вырез ее блузы чересчур низок, а юбки непозволительно коротки. Но голову она держала высоко и прошествовала мимо дворецкого так невозмутимо, словно на ней был самый строгий ее туалет.

Не сговариваясь, они отправились в свою общую спальню. Клер сбросила сапоги и с наслаждением пошевелила пальцами.

— Сейчас позвоню, чтобы принесли ванну. Хотя мне очень поправились твои родственники, в их жизни есть один прискорбный изъян — в таборе совершенно невозможно достать горячей воды.

Никлас улыбнулся, но взгляд у него был отсутствующий. Оставив свой беспечный тон. Клер спросила:

— Что ты намерен предпринять относительно лорда Майкла?

Он вздохнул.

— Вероятно, представлю доказательства мировому судье. И если Кеньон не сможет чертовски убедительно объяснить, каким образом у сожженной хижины оказалась коробочка с его визитными карточками, его ждут большие неприятности.

— Он человек богатый и влиятельный. Это сможет защитить его от закона?

Глаза Никласа сузились.

— Я — граф Эбердэр, и богатства и влияния у меня побольше, чем у него. Если за покушением на нашу жизнь стоит Майкл, ему не уйти от справедливого возмездия.

Сейчас Клер впервые увидела в Никласе сходство с его грозным дедом. Почувствовав облегчение при мысли о том, что ее муж готов использовать свое влияние, чтобы защитить себя, она сказала:

— Я рада, что ты хочешь обратиться к представителям закона, вместо того чтобы вершить правосудие самому.

— Я считаю дуэли совершенно глупой и бесполезной вещью. По-моему, они просто варварский пережиток средних веков. — Он снял свой цыганский жилет и шейный платок. — Сегодня собрание твоего кружка. Ты пойдешь?

Надо же, а она об этом забыла!

— Да, пойду, если, конечно, ты не предпочтешь, чтобы этот вечер я провела с тобой.

— Нет, иди на свое собрание. А я хочу начать работать над балладой о взрыве на шахте. За последние дни у меня появилось несколько идей. Но раз уж вечер нам суждено провести врозь, я монополизирую твое время на остаток дня. — Он обвел ее откровенно чувственным взглядом. — Позвони, чтобы принесли ванну. В ванне с горячей водой можно найти весьма интересное занятие.

Клер, покраснев, позвонила в колокольчик, а Никлас вышел в гардеробную. Но вместо того чтобы раздеться, он тихо выскользнул из второй двери, прошел к своему письменному столу в библиотеке и торопливо нацарапал короткую записку, которую отдал явившемуся на зов звонка Уильямсу.

— Вели отнести это лорду Майклу Кеньону. Скорее всего он сейчас на шахте, а если его там не окажется, то пусть посыльный разыщет его и непременно дождется ответа. И никому ничего не говори — особенно леди Эбердэр.

Покончив с этим делом, Никлас возвратился в гардеробную. Он не сможет действовать еще несколько часов, и надо использовать это время наилучшим образом.

Узнав печать на сургуче, которым была запечатана записка, Майкл Кеньон сжал зубы и, взяв нож для разрезания бумаги, вскрыл ее.

Послание было кратким и ясным: «Майкл, я должен поговорить с тобой наедине. Предлагаю встретиться сегодня в семь часов вечера. Развалины возле Кэрбаха подойдут как нельзя лучше, но я готов встретиться с тобой в любом месте и в любое время, лишь бы поскорее. Эбердэр».

— Черт побери! — взревел Майкл, пробежав глазами строчки, написанные знакомым почерком. Смяв записку в кулаке, он в ярости швырнул ее через весь кабинет.

— Проклятый Эбердэр! Посыльный вежливо осведомился:

— Это ваш ответ, милорд? Гнев Майкла мгновенно угас.

Окунув перо в чернильницу, он написал: «Сегодня в семь вечера, возле Кэрбаха. Встречаемся один на один. Кеньон».

Посыпав послание песком и запечатав его, он передал бумагу посыльному. Тот поклонился и вышел.

Майкл неподвижно смотрел в противоположную стену конторы, чувствуя внутреннее напряжение, которое всегда охватывало его перед битвой. День расплаты наконец-то настал. В глубине души Майкл всегда знал, что не сможет избежать этого поединка, хотя, видит Бог, пытался.

Он посмотрел на стопку нерассмотренных бумаг на письменном столе и отодвинул се прочь. Сейчас невозможно было думать о сроках, датах поставки нового оборудования, которое он заказал для шахты. Остановившись возле стола Майдока, стоящего в соседнем кабинете, он сказал:

— Я ухожу и сегодня уже не вернусь. У вас нет ничего такого, что нам надо обсудить?

Мэйдок откинулся на спинку своего массивного стула и сцепил пальцы на животе.

— Нет, все в порядке.

С легким кивком, выражающим облегчение, Кеньон удалился.

Мэйдок сделал вид, что продолжает работать, однако на самом деле из головы его не выходил визит посыльного от Эбердэра. Весьма любопытный эпизод! Он проследил за тем, как Кеньон сел на своего коня и уехал, выждал для верности еще десять минут, после чего проник в кабинет хозяина — кабинет, который был его собственным на протяжении четырех лет. Поскольку других конторских служащих поблизости не было, Мэйдок не трудился придавать лицу невозмутимое выражение и не скрывал бушующей в нем злобы.

Многие нужные для работы документы хранились в кабинете Кеньона, поэтому никто бы не обратил особого внимания на то, что там находится Мэйдок. Этот факт уже сослужил свою службу — и не раз.

Вспомнив, что, после того как лорд Майкл громко рявкнул «Черт побери!», из его кабинета послышался шелест сминаемой бумаги, а потом бумажный шарик был с силой брошен в стену, Мэйдок обшарил пол и нашел в углу смятую записку. Разгладив листок, он прочитал написанное, потом перечитал, не в силах поверить, что ему привалила такая удача. Это было идеально, просто идеально! Бог явно был на его стороне.

Никлас, как обычно, оказался прав: купание в ванне можно было совместить с весьма интересным занятием. По окончании процесса Клер была чиста, как только что вымытый младенец, и мурлыкала от удовольствия. Потом они с Никласом немного подремали, а затем, проснувшись, съели легкий полдник. Доев свою порцию, она чмокнула мужа в щеку.

— Увидимся после собрания кружка. Кстати, ты случайно не из тех художников, которые отказываются продемонстрировать свои творения, пока они еще не окончены? Или же сегодня вечером я все-таки смогу услышать первые результаты твоих композиторских трудов?