– Айийя! Клянусь всеми богами! – раздраженно воскликнул У. – Я лично перережу горло банкиру Квану, если потеряю хоть одну, ети ее, монетку, пусть он и мой племянник!

– Он ваш племянник? – уставился на него Пол Чой.

– Банки – это, ети его, не что иное, как изобретение заморских дьяволов, чтобы отбирать нажитое честными людьми добро, – бушевал У. – Я верну каждый свой медяк, или прольется его кровь! Говори, что он сказал про банк!

– Прошу вас, потерпите, Досточтимый Дядюшка. Было бы невежливо заставлять этого варвара ждать. Подобное против их обычаев.

Сдержав гнев, У обратился к Горнту на своем ужасном ломаном английском:

– Баныка пылоха, хейя? Сыпасиба сыказать пылавда. Баныка пылоха обычай, хейя?

– Иногда, – осторожно произнес Горнт.

Четырехпалый У разжал костлявые кулаки и напустил на себя спокойствие.

– Сыпасиба за усылуга… да… тожи хатела как сына сисытла сыказала, хейя?

– Извините, я не понимаю. Что хочет сказать ваш дядя, мистер Чой?

Поговорив немного с отцом для приличия, молодой человек растолковал:

– Мой дядя счел бы настоящей услугой, если бы его заранее поставили в известность о любом рейде, попытке приобрести контрольный пакет или кого-то выручить. Эта информация, конечно, останется абсолютно конфиденциальной.

У кивнул и сейчас улыбался только ртом.

– Да. Усылуга. – Он по-дружески пожал руку Горнта, зная, что варварам нравится этот обычай, хотя сам считал его нецивилизованным, отвратительным и идущим вразрез с правильными манерами, принятыми с незапамятных времен.

Ему нужно было, чтобы сына быстро научили, и именно во Второй Великой Компании, и ему требовалась информация Горнта. Он понимал, насколько важно знать о чем-то заранее. «И-и-и, – думал он, – без друзей в морской полиции Азии я со всеми своими кораблями был бы бессилен».

– Отправляйся с ним на берег, Племянник. Проводи его до такси, потом сходи за Током Два Топорика и жди у стоянки такси.

Он еще раз поблагодарил Горнта, вышел проводить гостя на палубу. Горнт и Пол Чой сели в ожидавший их сампан-паром и направились к берегу.

Ночь была замечательная, и У попробовал, чем пахнет ветер. В нем чувствовалась влага. Дождь? Он тут же взглянул на звезды и ночное небо, собирая воедино весь свой многолетний опыт. Дождь придет только со штормом. Шторм может значить тайфун. Сезон летних дождей уже заканчивался, но дожди иной раз приходили с запозданием, внезапно и очень сильные. Случалось, что налетал и тайфун – и поздно, в ноябре, и рано, в мае, а если боги пожелают, то и в любое время года.

«Дождь нам был бы на пользу, – думал он. – Но не тайфун».

Он поежился. Приближался Девятый Месяц.

С Девятым Месяцем у него были связаны плохие воспоминания. За годы его жизни тайфун яростно нападал на него в этом месяце девятнадцать раз и семь раз с тех пор, как после смерти отца в тридцать седьмом году он стал главой Дома Рожденных в Море У и Капитаном Всех Флотов.

Первый раз пришелся как раз на тот год. С севера и северо-запада налетел ветер со скоростью сто пятнадцать узлов и утопил целый флот из ста джонок в устье Жемчужной реки. Тогда утонуло около тысячи человек – и его старший сын со всей семьей. В сорок девятом, когда он отдал приказ всей своей армаде, базировавшейся на Жемчужной реке, бежать с коммунистического материка и обосноваться постоянно в водах Гонконга, нагрянул тайфун, и он очутился в море. Пошло ко дну девяносто джонок и три сотни сампанов. Его самого и его семью спасли, но он потерял восемьсот семнадцать своих людей. Эти ветры являлись с востока. Двенадцать лет назад они задули снова с востока и северо-востока, и погибло семьдесят джонок. Десять лет назад с северо-востока пожаловал тайфун «Сьюзан» – скорость порывов ветра достигала восьмидесяти узлов, тайфун повернул на восток и юго-восток и истребил его флот, базировавшийся на Тайване. Там он унес еще пятьсот жизней, и двести человек сгинуло дальше на юге, в Сингапуре. В тот раз У лишился еще одного сына со всей семьей. Тайфун «Глория» в пятьдесят седьмом: скорость ветра до ста узлов, снова множество утонувших. В прошлом году тайфун «Ванда» произвел разрушения в Абердине и в большей части морских поселений хакка на Новых Территориях. Эти ветры приходили с севера и северо-запада, отлетали обратно на северо-запад, а потом сворачивали к югу.

У разбирался в ветрах хорошо и в числе дней тоже. Сентябрь, второе число, восьмое, снова второе, восемнадцатое, двадцать второе, десятое и первый день тайфуна «Ванда». «Да, – размышлял он, – а если сложить эти числа, получается шестьдесят три, что делится на магическое число три и дает двадцать один, а это снова три. Надо ли ожидать тайфуна в этом году на третий день Девятого Месяца? Такого никогда не было, никогда на моей памяти, но не случится ли это в этом году? Шестьдесят три – это тоже девять. Или он придет на девятый день?»

Четырехпалый снова попробовал ветер на вкус. Еще больше влаги. Идет дождь. Ветер слегка посвежел. Теперь он дует с севера и северо-востока.

Старый моряк отхаркнулся и сплюнул. Джосс! Третий день, девятый или второй, все равно это джосс, будь спокоен. Единственное, в чем не приходилось сомневаться: тайфун откуда-нибудь да придет, и случится это в Девятом Месяце – или в этом, который тоже не приносил ничего доброго.

Теперь, глядя на сампан и на своего отпрыска, сидящего в средней части судна рядом с варваром, он размышлял, насколько можно доверять сыну.

«Парень неглуп и хорошо знает повадки заморских дьяволов, – думал он, исполнившись гордости. – Да, но насколько он перенял их пороки? Скоро я это выясню, будь спокоен. Как только парень сделается частью цепочки, он станет послушным. Или мертвым. В прошлом дом У всегда торговал опиумом вместе с Благородным Домом или для него, а иногда для себя самого. Когда опиум был в чести.

Он и сейчас кое у кого в чести. У меня, Контрабандиста Юаня, Белого Порошка Ли. Кстати, что насчет них? Объединяться нам в Братство или нет?

Ну а „белые порошки“? Они что, сильно отличаются? Разве это не тот же опиум, только посильнее – как спиртное крепче пива?

И какая разница, чем торговать – „белыми порошками“ или солью? Никакой. За исключением того, что в дурацком законе заморских дьяволов написано: одно – контрабанда, а другое – нет! Айийя, двадцать с лишним лет назад, когда варвары проиграли свою, ети ее, войну злодеям с Восточного моря,[120] правительство установило здесь монополию на эту торговлю.

Разве не на опиуме построена торговля Гонконга с Китаем? Именно на одном опиуме она и развилась, на опиуме, выращенном в варварской Индии.

А теперь они уничтожили поля, где сами его выращивали, и пытаются представить дело так, будто этой торговли никогда не было, будто это страшное преступление, за которое можно получить двадцать лет тюрьмы!