точно знал тот ресторан, в котором все будет на высшем уровне (но не ради Чары, тогда нет), он знал, что все пройдет чинно и спокойно и его гнев не цапнет ту, от которой сердце Эрла билось быстрее не из-за злости.

Белая сова и Большой волшебник

Он держался как мог. Загонял гнев в присутствии Чары даже когда тот буквально вставал поперек горла. Эрл дрожал, пыхтел, отворачивался и краснел, и почти два месяца спускал пар где-то еще, не в присутствии девушки. Но Чара знала. Она каким-то образом понимала каков Эрл и он перестал сдерживаться. Он ни разу не замахнулся на нее; ни разу не кинул в ее сторону даже рубашки, если та неосмотрительно попадалась ему под руку. Он даже никогда не ломал ничего в их спальне (другие части дома познали силу его гнева), хотя раньше, до того, как они начали жить вместе именно спальня, получала знатную порцию звездюлей в виде сломанной мебели и разбросанных вещей.

Таки вспышки случались не часто; не чаще одного раза за шесть-восемь месяцев. Иногда Эрлу удавалось себя сдержать и тогда ничего сильнее криков и брани не извергал из себя. Не важно где: в офисе, на поле для гольфа, в бассейне или в отеле в отпуске. Но гнев кажется лишь занимал выжидательную позицию. Очередной взрыв был неизбежен.

Эрл этого не хотел и не контролировал. Чара не боялась жениха (они любила Эрла, а он любил ее), она боялась того, что может случиться с Эрлом с точки зрения здоровья. Гнев, он как яд, пожирает сердце, нарушает работу кровеносной и дыхательной системы, повышая давление до передела и все это звучит крайне фатально.

Она так же не была в восторге и от счетов, что приходилось оплачивать, часто меняя мебель и прочую пострадавшую утварь. Не говоря уже о, наверное, десятке телефонов и парочке ноутбуков, уничтоженных в очередном приступе гнева ее дорогого Эрла.

Эрл осознавал проблему. Нет правда. Он понимал и видел результат своих деяний. Жалел о них и раскаивался.

Он испробовал все. Психологи. Психотерапевты. Эти коучи и тренера по управлению гневом ― все бес толку. Каждый первый-второй месяц заканчивался одинаково: раскаленная лава гнева Эрла Уитакера выжигала дотла несчастных специалистов. Далее на их имя следовал чек (в зависимости от градуса гнева), который покрывал стоимость расходов на разбитый стул, стол, а то и пару горшков с цветами в кабинете. Плюс конечно компенсация морального вреда — так настаивала Чара, а Эрл не спорил. Вряд ли кто-то из мозгоправов подал бы на него иск, но запросто могли попробовать пригрозить ему психушкой. Пара из таких психологов дали Эрлу контакты психиатров: «Они выпишут Вам не сильные успокоительные», хотя в глазах психологов явно читалось другое: «Ему нужны транквилизаторы, не меньше!».

В общем ничего из доступного ему не помогало. А пить сильнодействующие успокоительные Эрл отказывался, и это было резонно. Препараты помутили бы его разум, что не допустимо для старшего финансового аналитика компании занимающийся финансовым благополучием богатых клиентов. Ему нужен был чистый рассудок. Ну, когда тот не был затуманен гневом, конечно.

Когда Эрл вскипел и выплеснул едкую жижу гнева при Чаре во второй раз, в ее глазах он разглядел нечто иное, отличное от предыдущего хладнокровия и непоколебимости. Он допустил просчет в вычислениях (уж больно утомился в ту неделю) и опаздывал со сроками. Пришлось оставаться в офисе, стиснув зубы и напрягая челюсть как какой-нибудь бойцовский дог. Этот вечер они планировали с Чарой поужинать в новом ресторане с уклоном фьюжн; все к тому и шло, пока Эрл пыхтел от тупости (требовательности) новых клиентов (тупоголовых перестраховщиков!) которые третий раз запросили перепроверенные рисками цифры их вложений. Эрл торопился с отчетом и потому наделал много ляпов. Это бесило. И сильно тормозило его работу. В итоге он написал в тот день Чаре короткое смс сообщение, удержав себя от соблазна разбить экран телефона. Расстраивать Чару он не хотел. Он вообще относился к ней бережно (ну на сколько мог с таким внутренним градусом вскипания) не из-за страха потерять ее (он понимал, такой красотке как Чара всегда было и будет к кому уйти) и не из-за ее родственников (чьи узы были крепки), племенных Чероки, что жили в резервации неподалеку. Он не любил расстраивать ее, потому что понимал, что его бесконтрольный норов и так постоянно проверяет их отношения на прочность. И он старался по-всякому радовать свою теперь уже невесту.

Так вот, Эрл в тот уже поздний вечер стучал по клавишам с такой силой, что казалось он намерен был вдавить все кнопки в чрево клавиатуры. Он потел; уже начинал подрагивать, а чертовы цифры никак не складывались в нужные равенства! В целом ничего критичного — порой желания клиентов ни хрена не закон, и реальность такая какая есть — но в таких случаях от него требовался пояснительный отчет с предложениями о минимизации рисков. А делать их Эрл терпеть не мог. Минуты шли, давление нарастало. Пот, неуютными каплями ползали по спине. Эрл чувствовал, что почти наготове. Какая-нибудь мелочь и фитиль прогорит быстрее спичечной искорки и…палец соскакивает с нужной клавиши, и формула расчетов меняется.

Чара Онакона (что в переводе означает Белая сова) вошла в кабинет Эрла как раз в тот момент, когда ее суженный с гримасой гнева, которой позавидовал бы, пожалуй, разъярённый тигр, поднял над головой компьютерный монитор, дабы обрушить его в гневе прямо на задолбанную клавиатуру. Эрл (каким-то чудом) увидел открывающуюся дверь и сразу же наткнулся на взгляд Чары. Онакона — Белая Сова — темно-голубыми глазами Чары смотрела на Эрла, который теперь выглядел скорее глупо, чем грозно. Чара в такие вот моменты действительно походила на хищную птицу. И даже висевшая в ее руке плетеная летняя корзина для пикников с легкими закусками и вином ну вот ни капельки не сглаживали ее образ. Нахохлившаяся, но не взъерошенная, она всем видом давала понять, что не боится, а изучает Эрла.

− Нам следует поговорить об этом, — сказала она и затем просто вышла из офиса. Эрл, опуская монитор надеялся, что Чара поехала к ним домой, а не куда-то еще.

Через несколько часов он с облегчением застал Чару дома, в гостиной, с зажжённым камином, хотя на улице даже в поздний час было тепло. Она сидела, не обращая на него внимания, смотрела в огонь, а тот в свою очередь четко отражался в ее глазах словно в зеркале. В этот момент Эрл испытал