Посетителей развлекала приглашённая певица. Внешность у неё невзрачная, зато голос хороший.

Непроизвольно слегка притопывая в такт мелодии, прошла на кухню, не обращая внимания на окрики. Они ничего не стоят, пустые пьяные комплименты. Не найдёшь среди этих людей ни мужа, ни друга. А любовник нам с Сагарой не нужен.

Мечтала, конечно, что когда-то заведу полноценную семью, что мы будем жить в большом доме, пить по утрам кофе, выезжать на выходных за город…

Вспомнив, что забыла вернуть кухарке образец вязания, спешно вернулась домой. Нашла, что хотела, обещала соседке придти через час-полтора, чтобы уложить дочку, и снова окунулась в сумерки уходящего дня.

По дороге меня задержали — владелец табачной лавки, вышедший с семейством на прогулку. Обсудили новые налоги и будущий праздник весеннего равноденствия: табачник обещал нас сопровождать, чтобы не затолкали.

— Удачного вечера, Арона, — попрощался он и направился в сторону центра Сорры. Наверное, отведёт детишек смотреть на богатые выезды дворян.

— Иалей?

Я вздрогнула и покачнулась. Ноги онемели, не позволяя сдвинуться с места, а во рту стало так сухо, будто не пила неделю.

Медленно обернулась, готовая увидеть Раша, снэрру Джованну и дюжину солдат, взявших меня на прицел.

Моё прошлое… Оно снова здесь. Тогда, когда я и не ждала его повстречать.

Он был один. Стоял на противоположной стороне улицы и смотрел на меня. Пеший, вооружённый только холодным оружием. Не в форме коннетабля, не в своём меховом пальто, а в какой-то неприметной куртке. Не знай я его в лицо, никогда бы не подумала, что передо мной виконт альг Тиадей, деалы в Арарге одеваются лучше.

То, что араргец, скрывает — иначе бы сзади осталась прядь двуцветных волос. А так они заколоты и убраны под такую же невразумительную, как и куртку, шапку.

Виконт сделал шаг ко мне, и фонарь у вывески «Сломанной подковы» осветил его лицо. Осунувшееся, небритое, с глубокими складками возле губ. Я ещё никогда не видела норна таким.

Очнувшись от оцепенения, попыталась бежать. Просто бежать, а потом через чёрный ход пробраться в «Сломанную подкову» и спрятаться.

— Иалей, постой! — его голос, вернее, его интонация, заставил остановиться. Не приказ, а просьба, даже мольба. — Клянусь, я не причиню тебе вреда. Я просто хочу поговорить. Если боишься, то при свидетелях.

Я остановилась и медленно подошла, оставив между нами расстояние в несколько шагов.

Виконт не сводил с меня воспалённого взгляда и не шевелился. Мне даже показалось, что не дышал. Будто не хотел спугнуть. А потом едва заметно улыбнулся.

Такой незнакомый, потерянный, раздавленный. И, судя по всему, долгие дни пробывший в дороге: на одежде — пыль и грязь. Лицо обветренное…

— Не беспокойся, я не взял в Дортаг ни слуг, ни солдат, ни магов — никого. Тебе нечего опасаться. Целый год, целый год я искал тебя… Как полоумный, Змейка, не жалея денег и средств, никого не слушая. И всё надеялся, что однажды найду. И нашёл. Только, видимо, напрасно, — упавшим голосом добавил норн.

— Разве сеньор Мигель и военные маги не могли определить, куда вёл портал? — недоверчиво спросила я.

Как же он на меня смотрит! Будто я сейчас исчезну. Навсегда.

— Нет, — покачал головой норн. — Тьёрн Содерик всё просчитал, оказался знатоком своего дела. Я нанял людей, они метались по всему континенту, пока в Сорре не нашли имя Ароны Тойро — очередное, одно из сотен имён, которое дарило ложную надежду. Одну из сотен женщин твоего возраста, роста, внешности, в течение года переехавших на новое место жительства и родивших ребёнка. И только одна оказалась тобой.

— Я ведь всех сам проверял, — тихо добавил виконт и покачал головой. — Раш, наверное, теперь ненавидит небо: он в жизни столько не летал.

Он замолчал, продолжая меня разглядывать.

— Как вы здесь оказались? — сухо поинтересовалась я. — Город большой.

— Ждал тебя. Выяснил, где ты работаешь, и пришёл. Я второй день в Сорре. Инкогнито. Взял отпуск.

Виконт снял перчатку и медленно, осторожно, прикоснулся к моему лицу.

Убрав его руку, спросила:

— Зачем вы гоняетесь за какой-то торхой, да ещё с таким упорством? Наследник остался у вас. Или задето самолюбие? Хотите устроить показательную казнь?

— Нет. Я дал слово, ещё тогда дал, и сдержу его. Хоть ты права: твой побег стал главной темой гридорского злословья.

— Ничего, забудется. Купите новую девочку, научите её прыгать собачкой, выделывать фокусы — вот и новая тема для разговоров.

Сказала зло, но иначе не могла. Ему нравились унижения девушек, он полагал это нормальным и осуждал за то, что я не желала закрыть глаза, уткнувшись в сытую кормушку. Да, не вышло у вас сделать из меня домашнего питомца, не выдрессировали, мой норн.

Хотите, чтобы я вернула вашу былую славу непобедимого Коннетабля? Увы, ваше самолюбие меня не касается. А ваш высший свет я ненавижу. Теперь, когда снова разогнула плечи, изжила рабскую покорность, не побоялась бы убить кого-то из этих ухмыляющихся норнов. С удовольствием бы пристрели того министра или отца норины Мирабель, решивших, будто за пределами Арарга живут вещи, упивающиеся своей властью и безнаказанностью.

Избранный народ! Ублюдки они все, бездушные мерзкие ублюдки. Только Арарг превращает пленных в рабов. Только Арарг продаёт аристократам девочек, а потом, сломав, выбрасывает на помойку, позаботившись, чтобы они корчились в муках. Только там людей сажают в клетки и заставляют благодарить за это.

— Ты нужна мне.

Его голос вывел меня из гневных раздумий.

— Зачем? Говорю же: купите новую торху, красивую и приятную во всех отношениях. Я порченая вещь, по вашим законам недостойная даже взгляда норна. Он замарает руки, прикоснувшись к такой. Под норнов кладут исключительно испуганных несовершеннолетних девственниц, — зло добавила я, радуясь, что теперь могу всё высказать ему в лицо. Всё, что так долго кипело в душе. И за правду мне не вырвут язык, не запорют до смерти. — А я с другими спала. И не только с Тьёрном. Такую только в хыры. Лживую, неблагодарную, упрямую, приносящую одни огорчения кеварийку. Столько усилий, чтобы найти меня и даже не наказать? Не верю!

Усмехнувшись, добавила:

— Вы сами подтвердили, что не причините вреда, но это не мешает истязать меня араргскому квиту. И слова при этом вы не нарушите.

Виконт покачал головой:

— Всё совсем не так. И мне не нужна другая торха, не будет у меня другой торхи. И ты не вещь, а совсем другое. И Рагнару ты нужна, он верит, что его мама когда-то вернётся. Он очень скучает по тебе. И ждёт.

— Он меня не помнит, а матерью называет вашу супругу.

— Мирабель? Никогда, слышишь, никогда она не станет его матерью! Даже если он никогда больше тебя не увидит, матерью для него будешь ты. Только, знаешь, тяжело лгать собственному ребёнку, — гримаса боли исказила лицо виконта. Он даже ненадолго замолчал, глядя под ноги. — Тяжело лгать, что ты просто уехала. Особенно, когда сам в это не веришь.