— Несильно пуганите! — приказал князь.

Камнеметы дали залп, обдав преследующих всадников россыпью мелких камней. Ответом явилась легкая сумятица среди раненых и ушибленных лошадей, после чего ергани отступили на добрую сотню шагов.

— Вот так и держите, — сказал Дарник хазарскому и липовскому воеводам, возглавляющим последнюю хоругвь. — Меньше чем на полтора стрелища не подпускать.

Для большего спокойствия он перевел в хвост колонны лучшие сотни подносчиков и две сотни катафрактов. Высланные в обход преследователей дозоры сообщили, что ерганей всего около двух тысяч, и князь вообще перестал беспокоиться. Переезжал от сотни к сотне, шутил, спрашивал о пустяках, всем своим безмятежным видом показывая, что все идет как обычно и нечего волноваться. Липовские ветераны тут же вспомнили о таком же преследовании кутигур, Дарник с ними согласился, хотя особой похожести не видел. Одно то, что все его войско сидело на конях, следовательно, очень легко могло двигаться и поддаваться ненужной горячности, а не твердо стоять на месте, — внушало ему основательную тревогу. Уповал больше на здравый смысл ерганей, на то, что те не могут тотчас броситься в решительную схватку, чреватую многими смертями, ни один хищник сразу не бросается на равного соперника, а непременно сначала порычит, покажет зубы, оценит свою и чужую силу, хоть немного отвыкнет от мирной благости и уж потом лезет на чужие клыки и когти.

На отдыхе-дневке князю сообщили о ерганьских переговорщиках. Все тот же худой и носатый воевода, что не пускал их войско у дорожных укреплений, снова предстал перед Дарником.

— Если вы остановитесь, все еще можно уладить. Херсонесская фема не по силам такому малому войску, как твое. Надо вам коней, можно и коней поменять. Я много слышал про тебя, князь Дарник. Но никто никогда не говорил, что ты способен на необдуманные поступки. Чего ты хочешь?

— Со мной хазарские воины, они никогда не видели моря. Я хочу им его показать.

— Море?! — Переговорщику показалось, что он ослышался.

— Я на службе у ромейского базилевса. Вот договор. — И Дарник действительно протянул ерганьскому воеводе скрепленный важными печатями пергамент.

— Но почему ты не сказал этого сразу? — Переговорщик все еще не знал, верить князю или нет.

— А ты бы меня тогда пропустил? — насмешливо улыбнулся Рыбья Кровь.

— Нет. Я бы послал гонца в Херсонес, — честно признался ерганец.

— Вот видишь. А мы ждать не любим, поэтому придем в Херсонес вместе с твоим гонцом.

— Но так нельзя, нельзя…

— Если нельзя, иди следом. Исполняй свой долг. Только близко к моим лучникам и камнеметам не приближайся. На всякий случай.

Так три дня два войска друг за другом и шли. На второй день, по взаимной договоренности, устроили боевые игрища, вернее, самую мирную их часть: борьбу на лошадях, стрельбу из луков и небольшие скачки. Побеждали то одни, то другие. Несмотря на столь тесное знакомство оба войска держались настороженно: ергани, потому что их было вдвое меньше, хазары, потому что уже вовсю подражали своему военачальнику. Дарник же запанибрата мог общаться только с самыми близкими и достойными соратниками.

По пути встречались купеческие караваны, охотники за степной дичью, несколько селищ, служащих гостиными пристанищами. Везде на проходящих хазарских конников смотрели с испуганным любопытством. Однажды колонна нагнала караван с рабами-полянами. Сопровождали их охранники-тарначи, всей Степи известные разбойники. Все шестьдесят пять полян тотчас были пересажены на хазарские повозки.

— Это закупы, у них неурожай и голод, они сами себя в рабство продали, — пробовал отстоять свое добро хозяин каравана.

— Мой тебе совет: займись другим товаром. Я тебя запомнил, еще раз с закупами встречу — повешу, — доходчиво объяснил ему князь.

Из разговоров с другими встречными он уже хорошо представлял всю обстановку в Таврике и понимал, что до Корчева, к зарытому сундучку с золотом, ему не добраться — на востоке полуострова стоят еще две сплошных линии укреплений, которые охраняют сами ромеи, а воевать со всей херсонесской фемой тяжело и просто невыгодно. В качестве мирных соседей ромеи предпочтительней.

На четвертый день вдали появились горы, но вовсе не такие величественные, какие он ожидал увидеть. Небольшие волнистые холмы, и только. Прискакавшие дозорные сообщили, что впереди в укрепленном стане большое ромейское войско.

— Да откуда же большое, — не поверил Дарник. — Большое у них за тысячу верст с арабами и болгарами воюет.

С сотней оптиматов он поскакал сам посмотреть. Действительно, лагерь-фоссат был разбит на небольшом пригорке в соответствии со всей ромейской военной наукой: правильный квадрат с Г-образными выступами-воротами был обнесен небольшим рвом и валом, на котором в виде палисада торчали большие щиты, насаженные на копья. Позади ограды белели палатки воинов и шатры архонтов. Не больше одной миры, определил численность ромеев князь. Ромейские оплиты как раз заканчивали возведение переднего рва и, побросав работу, настороженно смотрели на приближающихся незнакомых степняков.

Из небольшого лесочка чуть в стороне неожиданно выскочила полутагма трапезитов — легких конников. То ли они хотели напугать пришельцев, то ли еще что, но, поскакав было навстречу дарникцам, затем внезапно остановились и потрусили к фоссату.

— Что будем делать? — тревожно спросил поехавший с князем Эктей.

— А ты что считаешь нужным сделать? — полюбопытствовал у него Рыбья Кровь.

— Вступить в переговоры.

— Правильно, — похвалил князь, — только пускай в переговоры вступают они.

Вернувшись к войску, он приказал колонне с дороги разворачиваться прямо в степь, на запад.

Необыкновенно легкое настроение не покидало Дарника. Раньше любое сражение требовало от него напряжения всех сил, изощренности ума и обостренных предчувствий, позже появилась воеводская уверенность и неспешность решений, ромейский поход добавил ему способность смотреть на себя со стороны, когда некий голос словно все время приговаривал на ухо: «Смотрите, куда этот парень угодил, а ну-ка посмотрим, как он из этого тупика будет выбираться». И вот теперь появилась какая-то озорная веселость, почему-то захотелось опасное и серьезное дело превратить в хитрые догонялки. Мол, пускай кто-то другой пыжится и переживает за конечный результат, ему, Дарнику, уже надоело этим заниматься. Если его загонят в угол, он, может, и кинется в яростную битву, ну а пока пусть попробуют его в этот угол загнать.

Гладкая степь без больших ямин и взгорков не представляла трудности для колесниц и повозок, и войско двигалось вперед с той же скоростью, что и прежде. Через несколько часов дозорные доложили, что следом за ними идут ергани и ромеи.

— А ромеи с повозками? — спросил князь.

— Без повозок.

— Как же они в степи ночевать будут? По ночам ведь еще холодно? — посочувствовал неприятелям под смех арсов Рыбья Кровь.