30 ноября 1990 года — 26 января 1991 года

— Добрый день, господин Лапшин! — сказал Тим в трубку, перебивая голос на автоответчике. — Это вас некто Костенко беспокоит. Если вы дома, пожалуйста, ответьте.

— …буду вам очень признателен… — бормотало в трубке. — Говорите после звукового сигнала…

— Сергей Борисович! — повторил Тим. — Это Тимофей Костенко. Пожалуйста, ответьте мне!

— Да! — раздраженно бросила трубка. — Слушаю вас.

— Здравствуйте, Сергей Борисович.

— Здравствуйте, Тимофей. Чем могу быть полезен?

— Мы не могли бы встретиться?

— Зачем? — без секунды промедления выдохнул Лапшин. И Тим услышал в его голосе страх.

— Это не займет много времени. У меня к вам несколько вопросов, и очень не хотелось бы по телефону…

— Честное слово, я просто не знаю, Тимофей.

— Пятнадцать минут, Сергей Борисович. Будьте любезны!

Лапшин замялся. Слышно было, как он тяжело дышит.

— Право, не знаю… — пробормотал он наконец. — Понимаете, Тимофей, у меня сейчас наплыв клиентов… Ну, вы в курсе, что это такое. Я просто не в состоянии уделить вам время. Я должен отдыхать, восстанавливаться, вы же понимаете…

— А я вам помогу, — предложил Тим вкрадчиво.

— Нет! — почти взвизгнул Лапшин. — Нет, спасибо большое, нет… Вы знаете что, Тимофей… А вы позвоните мне через недельку, а? Хорошо? Возможно, я буду посвободнее…

— Хорошо, — вздохнул Тим. — До свидания. Я обязательно…

— До свидания! — радостно перебил его Лапшин и уронил трубку.

— Вот чмо! — рявкнул Тим, ударяя кулаком по столу. Он перелистал записную книжку и набрал еще один номер.

— Алё… — вальяжно, с придыханием, отозвался глубокий и низкий женский голос.

— Привет, красавица! — Тим поймал себя на том, что невольно включил игривую и двусмысленную интонацию.

— Ха! — отозвалась Людмила. — Тимка! Здорово! Где пропал?

— Не «где пропал», а «куда пропал»…

— Мы люди дремучие, статеек в газетки не пишем. Ладно, чего надо? Третий глаз не открывается?

— Ты гостей принимаешь? — поинтересовался Тим. — С большими красивыми бутылками вкусной полезной водки?

— Зачем? — в точности, как давеча Лапшин, насторожилась Людмила.

— Нужна консультация. Не пойму я тут никак одну вещь…

— Так расскажи…

— Да тут не скажешь, показать надо.

— Тим, лапушка, не темни. В чем дело?

— У-у… Скажем так. У тебя нет в последнее время такого странного ощущения… как будто ты малость не в себе?

— Тим, ты совсем дурак?!

— А что я такого сказал?!

— А ты не знаешь, да?!

— Люда, погоди. Я же тебе и говорю — давай принимай гостей. Может, я действительно ничего не знаю.

— Ой, не смешите меня! Все, Тим, пока. Мне некогда. Приветик!

— Ух, чтоб тебя… — пробормотал Тим, бросая трубку. Он перелистал книжку снова, взялся было за телефон, но передумал. Поднялся, открыл холодильник, сделал из горлышка хороший глоток коньяка и некоторое время стоял, уставившись невидящим взглядом за окно. Звонко клацнул зубами и пошел одеваться. «Ну, ребята, — подумал он, — вы меня разозлили».

— Кто там? — спросил через дверь Кремер, внимательно разглядывая Тима в «глазок».

— Костенко, — назвался Тим. — А ты не видишь, да?

— У меня клиент, — сказал Кремер. — Приходи завтра.

— А если я сейчас «щелкну»? — спросил Тим с угрозой в голосе.

Раздался звон набрасываемой цепочки, клацнули по очереди два замка.

Глаза у Кремера оказались полузакрыты. В отличие от Тима, он действительно «щелкнул». Кремер был в хорошей форме, и Тим почувствовал неприятное жжение в переносице.

— А через дверь слабо? — спросил он ехидно.

— Так она же стальная, — удивился Кремер, выходя из транса. — Чего надо?

— Давай открывай. Надо четверть часа твоего времени.

— Заболел?

— Задолбал. Слушай, ты, тощий викинг, я сейчас твою цепочку зубами перекушу.

Кремер тяжело вздохнул, захлопнул дверь, снял цепочку и снова открыл.

— Заходи, — сказал он брезгливо, — алкоголик. Когда нажраться успел?

— По пути, — ответил Тим, проходя вслед за хозяином на кухню. Кремер был белобрысый, с арийскими чертами лица, очень высокий, но гораздо уже Тима в плечах и весь какой-то по жизни недокормленный. Поэтому его так и прозвали — «тощий викинг».

— Ну? — спросил он, усаживаясь за стол. — Я время засек, ты учти.

Тим сел напротив.

— Что же ты меня впустил? — поинтересовался он, небрежно отодвигая стопку грязных тарелок и ставя на стол фляжку коньяка. — Ты действительно решил, что если я «щелкну», то увижу, кто есть в квартире, а кого нет?

— Чего надо? — повторил Кремер, игнорируя появление выпивки.

— Мне почему-то все задают именно этот вопрос. Не «как дела, Тим?», не «что случилось?»… Все спрашивают, чего мне надо. И никто не хочет со мной встречаться. Почему ты впустил меня в дом, Коля?

— Когда я «щелкнул», ты не закрылся, — ответил, помедлив, Кремер. — Я увидел, что тебе нечего скрывать. А еще ты пьяный, гад. Ну так что, Тим, как дела? Что случилось?

Тим рассмеялся и отточенным движением свернул шею коньячной фляжке.

— Будешь? — спросил он.

Кремер помотал головой.

— У меня клиент через час. И у тебя действительно очень мало времени.

— Хорошо, — кивнул Тим, завинчивая крышечку. — Коля, ты ничего такого… необычного не чувствуешь? — Он неопределенно помахал ладонью в воздухе.

— Ничего, — сказал Кремер серьезно.

— Какое-то давление извне…

— Какое давление? — Кремер сделал большие глаза. Получилось вполне искренне.

— Ладно. Скажем конкретнее. Тебя не пытались на днях пробить, Коля?

— Кто?! - вытаращился Кремер. — Зачем?! Каким образом?!

— Кто, кто… Х…й в кожаном пальто! — пробормотал Тим, поднимаясь и убирая фляжку в карман. — Извини за беспокойство, Коля.

Кремер молча положил руки на стол и сцепил пальцы в замок. Он смотрел за окно, и его худые плечи сутулились больше обычного.