Взгляд Пюнда уловил какое-то движение. Посмотрев, он увидел Клариссу Пай в весьма претенциозной шляпке с тремя перьями. Она бодро шагала к лавке мясника и не заметила его. Что-то в ее манере заставило Пюнда улыбнуться. Кларисса много выиграла от смерти брата, тут нечего возразить. Даже не унаследовав усадьбу, она вернула себе собственную жизнь, а это было куда важнее. Не послужило ли это стремление мотивом убить сэр Магнуса? Честное слово, удивительно, как удалось этому человеку породить по отношению к себе столько враждебности? Сыщик вспомнил Артура Редвинга, художника, лучшую работу которого выбросили из дома, разрезали на куски и сожгли. Артур мог воспринимать себя как любителя. У него нет репутации великого мастера. Но Пюнд отлично знал ту страсть, что пылает в душе всякого творца, и ее способность перерождаться в поистине опасную одержимость.

А сама доктор Редвинг? В последний раз, говоря о сэре Магнусе, она не смогла скрыть свою ненависть — не то чтобы лично к нему, но ко всему им содеянному. Эмилия, как никто другой, понимала, какую рану сэр Магнус нанес ее мужу, а Пюнд из опыта знал, что нет в английской деревне персоны более могущественной, нежели доктор. А также, при определенных обстоятельствах, и более опасной.

Он прошел еще немного дальше по Хай-стрит и увидел раскинувшийся слева Дингл-Делл. Можно срезать через лес и попасть в Пай-Холл, но сыщик решил этого не делать. Ему не хотелось встречаться с леди Пай и ее новым сожителем. Эти двое, как никто, выиграли от смерти сэра Магнуса. Самая древняя история в мире: жена, любовник, жестокий муж, внезапная смерть. Возможно, они считают, что вольны теперь быть вместе, но Пюнд очень сильно сомневался в этом. Бывают отношения, которые строятся исключительно на том, что они невозможны, и, чтобы продолжаться, должны подпитываться несчастьем. Пройдет не так много времени, и Фрэнсис Пай устанет от Джека Дартфорда, пусть тот и писаный красавец. Как ни крути, она теперь унаследовала Пай-Холл. Или это Пай-Холл унаследовал ее? Мэтью Блэкистон сказал, что усадьба проклята, и Пюнд готов был с этим согласиться. Хорошенько подумав, он повернул назад. У него нет желания снова видеть это место.

Ему хотелось еще раз поговорить с Брентом. Странно, но во всем, что произошло, роль смотрителя парка так и не получила исчерпывающего объяснения. Инспектор Чабб почти полностью исключил его из расследования. А ведь Брент был первым, кто нашел утонувшего Тома Блэкистона, и последним, кто видел сэра Магнуса перед тем, как его обезглавили. Если уж на то пошло, Брент утверждает, что обнаружил тело Мэри Блэкистон, и определенно он позвонил доктору Редвинг. Почему сэр Магнус так резко уволил его перед самой своей смертью? Пюнд опасался, что ответ на этот вопрос так никогда и не прозвучит. У него осталось очень мало времени — во всех смыслах. Это утро он посвятил размышлениям о том, что случилось в Саксби-на-Эйвоне. Но во второй половине дня его здесь не будет.

А что же Дингл-Делл? Полоса леса между домом викария и Пай-Холлом сыграла важную роль в этой истории, но Пюнд никогда не рассматривал ее как самостоятельную, как мотив для убийства, хотя бы потому, что смерть сэра Магнуса вовсе не гарантировала свертывания планов застройки. И люди повели себя очень глупо, поддавшись эмоциям. Пюнду вспомнилась Дайана Уивер, эта достопочтенная уборщица, взявшаяся написать ядовитое анонимное письмо, отпечатав его на машинке своего работодателя. Получилось так, что Пюнду не удалось расспросить ее про конверт, но это не важно. Он подозревал, что ответ ему уже известен. Он раскрыл это дело, не столько опираясь на улики, сколько на догадки. В конечном итоге существует только один сценарий, способный объяснить все.

Он возвращался той же дорогой, какой шел, по Хай-стрит. И оказался у входа на кладбище Святого Ботольфа, у высокого вяза рядом с воротами. Он поднял взгляд на ветки. Те были пусты.

Сыщик направился к свежей могиле, над которой возвышался временный деревянный крест с прикрепленной к нему табличкой:

Мэри Элизабет Блэкистон

5 апреля 1887 — 15 июля 1955

Вот с чего все началось. Смерть матери Роберта и тот факт, что они двое поругались при людях буквально за пару дней до этого, привели Джой Сандерлинг в его офис в Таннер-Корте на Клеркенвелл, 11. Пюнд знал, что все события в Саксби-на-Эйвоне произрастают из этой смерти. Ему представилась женщина, лежащая в сырой земле. Он никогда не встречался с ней, но чувствовал, что хорошо ее знает. Ему вспомнились записи в ее дневнике, ядовитый взгляд, которым она смотрела на окружающий мир.

Он подумал о яде.

За спиной послышались шаги. Обернувшись, сыщик увидел преподобного Робина Осборна, который направлялся к нему, прокладывая путь между могилами. Велосипеда при нем не было. Любопытно, что в ночь убийства оба, викарий и его жена, находились в окрестностях Пай-Холла, причем вторая вроде как разыскивала первого. Также было слышно, что велосипед викария проехал вечером мимо «Паромщика», а Мэтью Блэкистон даже видел его прислоненным к стене гостевого дома. Пюнд обрадовался, что встретил преподобного. Ему требовалось уладить с ним одно дело.

— А, здравствуйте, мистер Пюнд, — сказал Осборн и опустил взгляд на могилу. Никто не принес на нее цветов. — Пришли сюда за вдохновением?

— Нет, вовсе нет, — ответил сыщик. — Я сегодня уезжаю из деревни. Просто проходил мимо по пути обратно в гостиницу.

— Вы уезжаете? Это означает, что вы не в силах помочь нам?

— Нет, мистер Осборн. Это означает как раз обратное.

— Вам известно, кто убил ее?

— Да, известно.

— Очень рад это слышать. Я вот часто думаю... Трудно, должно быть, покоиться с миром, если знаешь, что твой убийца ходит по земле. Это попирает все законы естественной справедливости. Вы, наверное, не скажете, кто это. Впрочем, мне, наверное, не следовало спрашивать.

Пюнд не ответил, сменив вместо этого тему .

— Речь, произнесенная вами на похоронах Мэри Блэкистон, была очень интересной, — сказал он.

— Вы так думаете? Спасибо.

— Вы сказали, что она была значимой частью деревни, охватывала всю жизнь здесь. Вас удивит, если я скажу, что она вела дневник, в который помещала только самые темные и нелицеприятные наблюдения о людях, живущих в Саксби-на-Эйвоне?

— Удивит, мистер Пюнд. Да. Я хочу сказать, что Мэри умела досадить, но я никогда не замечал какой-то особой злобы в ее поступках.

— У нее есть запись про вас и миссис Осборн. Похоже, она заходила к вам четырнадцатого июля, накануне своей смерти. Припоминаете этот факт?

— Не берусь утверждать... — Лжец из Осборна был никакой. Руки у него дрожали, а лицо вытянулось и приняло неестественное выражение. Ну разумеется, он видел ее у кухонного стола. «Я слышала, что вам досаждают осы». А фотографии лежали картинкой вверх на кухонном столе... Ну как они оказались там? Почему Генриетта не убрала их?

— В своем дневнике она употребила слово «ужасно», — продолжил Пюнд. — Потом сказала, что это был «кошмар», и задавалась вопросом, как ей следует поступить. Вам известно, что имела она в виду?