«Накануне Пасхи Иешуа Назарянин был повешен. Глашатай сорок дней ходил перед ним, говоря: „Вот Иешуа Назарянин, который будет побит камнями потому, что занимался колдовством, а также соблазнил и вводил в заблуждение Израиль. Пусть все, кто знает что-либо, что может снять с него обвинение, придут выступить в его защиту“. Но никто не стал его защищать, и он был повешен накануне Пасхи».

Этот текст написан, видимо, в III в. Но известно, что талмудическая литература хранила раввинские традиции, возникшие до падения Святого города. Слово «повешен», примененное к Иешуа, не должно нас смущать: по рукописям Мертвого моря видно, что повешением называли распятие.

Есть еще один раввинский документ, более полемический. Он направлен против Иешуа бен-Пантера или бен-Пентере, сына еврейской женщины от ее незаконной связи с римским солдатом по имени Пантерас. На самом же деле «пантера» — искажение греческого слова parthenos, которое означает «девственница». Легко понять, что документ содержит нападки на веру христиан в рождение Христа от девственницы. Раввинскую версию, распространенную в иудейских кругах той эпохи, подхватит в конце II в. философ-платоник Цельс, пылкий полемист, автор сочинения «Правдивое слово». Этот философ упрекал приверженцев нового «суеверия», то есть христианства, что они «сделали своим богом того, кто закончил позорную жизнь жалкой смертью». Но он тоже не оспаривал существование Иисуса.

Древние беллетристические источники

Чтобы не пренебречь ничем, исследователи заглянули и в античные романы. Есть ли там упоминания об Иисусе? Илария Рамелли, профессор католического университета Святого Сердца в Милане, совершенно уверена, что писатели-язычники I в. испытали влияние евангельских текстов. Например, некоторые места из «Сатирикона», непристойного шуточного романа, написанного Петронием примерно в 65 г., то есть во время преследования христиан Нероном, имеют, по ее мнению, соответствия в Евангелии от Марка:

— Пение петуха предвещает зловещее событие. Это заставляет вспомнить об отречении Петра, поскольку обычно в античном мире такое пение предвещало счастливые события;

— Трималхион требует флакон нарда, заранее представляя себе свои похороны. Это может быть пародией на помазание Иисуса, незадолго до Страстей, Марией из Вифании.

— Эвмолп обещает оставить в наследство все свое имущество тому, кто съест его тело, сначала разрезав его на куски. Это, возможно, насмешка над евхаристией.

В еще одном отрывке, на этот раз взятом из новеллы «Матрона из Эфеса», идет речь о распятых разбойниках, приговоренных наместником провинции. Ночью трупы казненных сторожит солдат, чтобы никто их не унес. Однако на третий день один из трупов унесен и заменен другим. Илария Рамелли нашла и другие намеки на евангельские тексты у авторов I и II вв., например у Харитона Афродисийского и у Апулея: кажущаяся смерть распятых, гробница девушки, оказавшаяся пустой, когда туда принесли похоронные дары, и т. д.

Но нет ли в этих случаях риска найти в текстах то, чего в них нет, истолковывая их в желательном для себя смысле? Рассеянные в фабуле и сюжете античных романов (а сюжет часто был пародийным) рассказы о поющем петухе, о благовонии, о пиршестве, о распятии и краже трупа встречаются так часто, что трудно увидеть в них заметные сближения с евангельскими событиями.

А вот у Филострата в описаниях чудес, совершенных Аполлонием Тианским, можно увидеть копирование евангельских рассказов. Рассказ о воскрешении умершей у ворот Рима может быть подражанием рассказу о том, как Иисус воскресил сына вдовы из Наина, или рассказу о том, как он воскресил дочь Иаира. У Филострата юноша идет за погребальными носилками умершей девушки, своей невесты. Аполлоний останавливает шествие, прикасается к покойнице, произносит несколько загадочных слов, и та оживает.

Аполлоний, родившийся в городе Тиана, в Каппадокии, был магом и философом, последователем Пифагора, жил во второй половине I в., побывал в Малой Азии, в Вавилонии и в Индии, где изучал учение брахманов. Он был миролюбивым человеком, жил в бедности и целомудрии, питался овощами и воздерживался от хмельных напитков. Аполлоний был широко известен своей ученостью и ораторским дарованием, он проповедовал благотворительность и раздавал свое имущество беднякам. Умер Аполлоний в годы правления Нервы (96–98), в Эфесе, где основал школу, в которой преподавалась философия. История жизни этого человека (от которого сохранились лишь сочинения, чья принадлежность ему сомнительна) соткана из сказок и легенд. Его биография была написана через полтора столетия после его смерти софистом-греком, Флавием Филостратом по прозвищу Афинянин, в то время, когда делались серьезные попытки слить в одно целое различные религии, объединив пифагорейский платонизм, языческие мифологии, колдовство и тайны Востока. Целью этой книги было прославление Аполлония как почти бога, вознесенного на небеса после смерти, своего рода «языческого Христа», чем, возможно, объясняются заимствования из Евангелий.

Эти данные или логические выводы, возможно, поучительны, если нужно измерить влияние рождавшегося христианства на античное общество, однако ничего не сообщают нам об историческом Иисусе.

Апокрифические Евангелия

Можно ли найти дополнительные сведения к данным четырех Евангелий, которые называют каноническими, в апокрифах? Уточним, что «апокриф» здесь не значит «фальшивка». Название «апокриф» происходит от греческого слова apocryphos, означающего «тайный, скрытый». Это тексты, которые христианские церкви посчитали недостойными находиться среди их Священного Писания. Сегодня есть направление мысли, которое пытается реабилитировать эти маленькие сочинения, полные притч, изречений, диалогов, благословений и проклятий, и порой считает их выше канонических Евангелий. Апокрифы сейчас в моде. Увлечение ими в средствах массовой информации, вкус к шумным сенсациям и обезоруживающая доверчивость обеспечили им успех. Их считают ни более ни менее источником истинного христианства и ключом к нему! Совершенно ясно, что за этим кроется идеологическая установка — осудить и опорочить церковь, которая систематически замалчивала их, чтобы навязать людям «свою» правду в ущерб подлинному облику Иисуса. Например, считают, что Евангелие от Фомы более исторично, чем Евангелия от Матфея, Луки и Марка. Американский историк Джон Доминик Кроссан полагает, что Евангелие от Петра произошло непосредственно от неизвестного раннего текста, Евангелия Креста, который вдохновил авторов канонических Евангелий. Нужно сказать, что нас эти подходы и сближения не убедили. Попробуем подробнее разобраться в этом вопросе.

Христианские церкви признают подлинными и каноническими четыре маленькие книжки — Евангелия, ни одно из которых не имеет авторской подписи, но которые неизменная и очень древняя традиция приписывает Матфею, Марку, Луке и Иоанну. Прежде чем они были в IV в. включены в канон Церкви (Лаодикийский собор примерно в 360 г., письмо Афанасия в 367 г., Гиппонский собор в 396 г.), они со II в. были отмечены как верные Каноном Муратори (ок. 150–170) и Иренеем, епископом Лионским, который умер мучеником, автором сочинения «Против ересей» (ок. 180). В начале III в. философ Ориген комментировал эти Евангелия и тоже отличал их от апокрифов, которые было запрещено читать публично и использовать для проповеди учения Церкви, поскольку они не отражают подлинную веру, полученную от апостолов. Эти апокрифы делятся на три категории.