— Да, Алмано. Скажи господам, что мы друзья. — Фернан медленно вышел на середину улицы.

Люди де Амока в ситуации разобрались быстро и занялись своими прямыми обязанностями — стали добивать раненых. Кровавая плата заставляет людей быть жестокими. Так безопаснее. Нет свидетелей — нет и желающих совершить месть. Барон де Льедес не пережил эту ночь.

— Кто-нибудь, приведите наших лошадей, — попросила Рийна и, поежившись от ночной прохлады, обратилась к мужу: — Сейчас я как никогда хочу домой, в тепло.

— Вино и постель? Попытаюсь это устроить. — Он еще был способен иронизировать.

Она тихо, но одобрительно хмыкнула.

— Сегодня богатый на события день. О! А вот и граф собственной персоной.

— Маркиз де Суоза? — Человек в кирасе и полосатых штанах королевских рейтар спрыгнул с лошади. В его густой бороде блестело серебро седины, а изрядно намокший от дождя берет был лихо сдвинут набекрень.

— Граф де Амок, как я полагаю?

— Совершенно верно. Сеньор, мой род перед вами в неоплатном долгу! Эти паршивые крысы чуть было не застали нас врасплох, и если бы не вы…

— Что вы, граф! В этом нет моей заслуги. Боюсь, что сегодняшней ночью вас спасла женщина.

— Что вы хотите этим сказать? — недоуменно нахмурился полковник рейтар.

— Простите мои манеры. Позвольте вам представить мою жену, маркизу де Суоза. Именно она настояла на том, что мы должны вам помочь.

— Сеньора! В этом плаще я не узнал бы даже родную матушку! Простите старого грубияна! — Де Амок неожиданно элегантно поцеловал руку ламии. — Как я уже говорил, и я и мой род у вас в неоплатном долгу. Вы столь красивы… Разрешите, я напишу ваш портрет? Это хоть как-то искупит мой долг.

— Картина, созданная вашей рукой, — это бесценная награда, — промурлыкала Рийна. — Я буду счастлива, если она украсит мой дом.

На маленьком трехногом столике, накрытом белой скатертью, стоял кувшин с горячим вином. Рийна с ногами забралась в кресло, грела ладони о бокал с напитком и смотрела на огонь, танцующий в камине. Ее непокорные волосы давно высохли, но до сих пор находились в беспорядке.

Фернан сидел напротив жены, ежеминутно бормоча проклятия и пытаясь одновременно справиться с фужером, словарем и бумагами Церкви. И если в битве с глинтвейном «василиск» одерживал убедительную победу, то словарь староиренийского языка и записки Святого Агусто так просто не сдавались.

— Побери тьма того, кто додумался написать столь идиотскую книжку! — наконец не выдержал Фернан и в сердцах бросил словарь себе за спину.

— С писателями всегда так — они пишут, а нам расхлебывать, — философски заметила Рийна и отпила вина.

— Как я могу перевести предложение, если половина слов в фолианте попросту отсутствует?!

— А чего ты хотел? — Ламия пожала плечами. — Бумаги написали гораздо раньше, чем придумали словари. Прости, дорогой, но ты не специалист и сам не разберешься.

— Знаю, — буркнул Фернан. — Ладно… потерплю до завтра. В любом случае день прошел не зря.

— О да! — Она иронично фыркнула. — Мало того что ты притащил в дом церковную гадость, так я еще и напросилась на портрет. День опр-р-ределенно прошел не зря!

— Ну еще мы приобрели влиятельного союзника.

— Де Амок нам не помощник. Он равнодушен к придворной возне.

— Как и мы. Но лучше иметь друга, а не врага.

— Не спорю. Влиятельные друзья никогда не бывают лишними. Кстати! У меня из головы не лезет та огненная тварь. Ребята Алмано до сих пор напуганы, хоть и не подают вида. Кто-то из них уже бормочет о демоне Искусителя.

— Завтра утром я с ними поговорю.

— И что ты им скажешь?

— То же, что и де Амоку, — беспечно отмахнулся Фернан. — У противника взорвался порох.

— Ты думаешь, он тебе поверил?

— Нет, конечно. Но ему плевать на все странности. Люди де Льедеса мертвы, а подробности графу были неважны.

— Просто он не видел это существо. А люди де Вольга видели. Я не хотела бы, чтобы отцы-дознаватели устроили охоту на ведьм.

— Как вижу, ты не удивлена появлению «демона».

— Как и ты. После того как в нашем доме обезьяна растерзала троих убийц, я уже ничему не удивляюсь.

— Абоми! — крикнул Фернан.

— Вы звали меня, талела? — Слуга застыл на пороге.

— Да. Не объяснишь нам, что за зверь вылез из фонаря?

— Это Олодо. Он один из лоа огня. Я попросил его помочь вам, и он ответил.

Рийна права. Уже нечему удивляться. Это месяц назад можно было отмахиваться, когда тебе рассказывали о духах, призраках и прочих сказочных чудовищах. Но как не поверить в то, что видел собственными глазами?

— А куда потом… ушел Олодо?

— В свой мир. Мир лоа. Хозяин недоволен, что Олодо помог?

— Нет. Я доволен, Абоми. Но без моего разрешения больше так не делай.

— Я понял.

— Можешь идти.

Слуга кивнул и вышел.

— О чем ты задумалась? — спросил маркиз, видя, что мысли жены витают где-то далеко.

— Я? — Она скорчила невинную рожицу.

— Я же вижу.

— Я мечтала. Будь на «Лунном крокодиле» сотня подобных фонарей… нет! Лучше ядер! Будь на фрегате сотня ядер, в которых сидит этот Олодо, — и ни один линейный корабль андрадцев передо мной не устоит!

Фернан искренне расхохотался.

— А больше у тебя никаких желаний не имеется?

Она на секунду задумалась, затем в ее глазах промелькнули лукавые искорки. Ламия подхватила кувшин с остатками вина и промурлыкала:

— Сеньор, вы не против того, чтобы забыть на время о загадках Церкви и донести бедную, уставшую женщину до постели?

Фернан усмехнулся. Против этого он ничего не имел.

Si nescis, qui tibi inimicus sit, omnes esse suspica, si nescis, qui tibi amicus sit, nemini crede.[68]

Ioannus Tecius. Artifex ferro pugnandi

Вновь обрушившаяся на город жара высушила землю и уничтожила следы затяжного ночного ливня. Но, несмотря на то, что погода улучшилась, людей на улицах было не так уж и много. Никаких праздных гуляк. Нет обычного смеха и песен. Даже вечно непоседливые мальчишки притихли.

Такое уже случалось лет десять назад, когда дворяне пытались решить разногласия при помощи шпаг и кинжалов.

Тогда тоже были уличные бои, а мирные жители в испуге прятались по домам. Ни король, ни Церковь ничего не смогли сделать. Лишь стянутые с окрестных провинций войска каким-то чудом охладили воинственный пыл высокородных сеньоров.