– Вы обе мои самые любимые девушки. Кажется, я опоздал в пивную? – Глядя на их взволнованные лица, Бенджамин попытался улыбнуться.

Сара и Мора рассмеялись сквозь слезы.

– Да, папа, в пивную ты опоздал.

– Помните, что я всегда говорил: когда я умру, пусть мой пепел поместят в "Брэмли Армс". – Он снова закрыл глаза.

– Тогда ты не будешь опаздывать к открытию, – в один голос сказали Мора и Сара.

Эту фразу Бенджамин повторял всю свою жизнь.

– Правильно, девушки, ну а теперь я, пожалуй, еще малость посплю.

Когда он заснул, женщины на радостях обнялись.

– Теперь дело пойдет на поправку, мам, – сказала Мора.

Это услышала медсестра и с улыбкой обратилась к ним:

– Поехали бы домой, передохнули немного. Опасность миновала.

– Поехали, мам. Я отвезу тебя.

– Нет, мне страшно оставаться в доме ночью одной. Такого со мной не случалось еще с довоенных времен.

– Я буду с тобой. Не бойся. Поехали!

Женщины поцеловали Бенджамина и вышли из палаты.

Мора отвезла Сару домой, про себя удивляясь стечению обстоятельств, которые свели ее с матерью, как хотел того Майкл.

– Ложись со мной, Мо.

– Хорошо, мама. – Они поднялись в спальню, притихшие, грустные.

Обе понимали: произошло примирение. Впервые за много лет Мора почувствовала, как нужна матери. Жаль только, что для этого понадобилось случившееся с отцом несчастье.

Сара легла и теперь смотрела, как Мора раздевается и складывает одежду. У дочери было прекрасное тело и очень красивый профиль. Они составили бы отличную пару, Мора и этот Терри Пезерик. Не так уж много на свете мужчин ростом выше Моры. Сара посмотрела на ее большие крепкие груди и быстро отвела взгляд – в ней вспыхнула и тотчас погасла та зависть, которую испытывают многие женщины, глядя на своих молодых дочерей. Море не верилось, что они с матерью лежат вместе в постели, – слишком все неожиданно произошло. Уильяму она рассказала о случившемся и знала, что он будет раздражен, потому что собирался провести ночь с ней. Они были теперь неразлучны и строили планы на будущее, решив посвятить себя друг другу. Всерьез и навсегда!

– Я боюсь, Мо. – Голос Сары звучал как-то по-старушечьи. В нем были усталость и отчаяние. Мора легонько похлопала ее по руке.

– Он поправится, мам.

– Мне было пятнадцать, когда я вышла за твоего отца. Мой отец тогда, упокой Господи его душу, отправился к Бену домой и задал ему хорошую трепку, тот запомнил ее на всю жизнь. А потом сыграли свадьбу. С тех пор прошло пятьдесят с лишним лет. Я в то время носила Майкла под сердцем. Моего первенца. Это было в тысяча девятьсот тридцать пятом году. А потом пошло – что ни год, то ребенок. Отец шутя говорил, что я беременею, стоит ему пройти мимо меня. Ты была моим последним ребенком и первой дочкой, можно сказать, на старости лет. Я никогда не любила твоего отца, просто привыкла к нему за долгие годы и не мыслю себе жизни без него, хотя сознаю, что он полное ничтожество.

– Я понимаю, мама. Привычка – великое дело.

– Спасибо, Мо, что осталась сегодня со мной. Мы так давно не говорили с тобой по душам.

– Забудь об этом, – Мора перебила мать. – Сейчас мы рядом, и это главное. Главное для любой семьи: быть вместе и в горе, и в радости, – сказала Мора, а про себя подумала: к сожалению, о нашей семье этого не скажешь.

Сара пристально смотрела на Мору. В свете ночника та казалась совсем молодой, но именно ей, Саре, суждено уничтожить собственную дочь. И она сделает это во что бы то ни стало.

Мора между тем продолжала с печальной улыбкой:

– Помнишь, когда старика сажали в тюрьму, ты ночью брала меня к себе в постель, я тогда была совсем еще ребенком, и мы болтали. Ты так и говорила: "Давай поболтаем". Ах, если бы можно было перевести стрелки часов назад и вернуть прошлое!

– Я тоже тоскую о прошлом, но его не вернешь.

В голосе Сары звучали слезы, и Мора подумала, что это из-за отца. Ей в голову не могло прийти, что мать страдает из-за нее.

– Жаль, что я тогда не сохранила ребенка, ма, – с тоской произнесла Мора. – До сих пор не могу о нем забыть.

– Мне тоже жаль, Мо, многого жаль. Жаль, что я возила тебя на ту квартиру в Пэкхем.

– Все это уже не имеет значения, мам. К тому же я поехала туда по собственной воле.

– Нет, Мо, это я настояла. Боялась, что ты не любишь, а ребенок привяжет тебя, как это случилось со мной. Но потом, когда я встретилась с Терри...

– Ты с ним встречалась? Когда? – Голос Моры стал резким, и Сара спохватилась.

– Это было на похоронах. На похоронах Майкла. Я даже с ним разговаривала.

Мора успокоилась.

– А, еще тогда. Кстати, наш Гарри пробовал цепляться к нему.

Сара сглотнула слюну.

– Я знаю. Видела. И не только я, другие тоже.

Некоторое время женщины лежали молча, занятые своими мыслями. Наконец Мора мягко сказала:

– Слушай, мама, теперь главное, чтобы отец выздоровел, вернулся домой. Остальное все в прошлом.

Она хотела рассказать матери об Уильяме Темплтоне, но передумала. Матери он не нравился.

– Мама? – произнесла она шепотом.

– Да?

– Ты не жалеешь, что произвела всех нас на свет? – Мора с нетерпением ждала, что ответит мать, словно это было для нее очень важно.

Помолчав, Сара ответила:

– Конечно же нет, Мо.

Сара солгала и молила Бога простить ей ее ложь.

Февраль 1987 года

Когда Лесли и Гарри, собирая с клиентов деньги за "охрану", остановились у греческого ресторана в Илфорде, Гарри заметил на стоянке голубую "гранаду", она стояла за несколько машин от них.

– Лес... посмотри на эту голубую "грэнни". Наверняка она ехала за нами.

– Я ее не видел, – ответил Лесли, взглянув на машину.

Гарри подошел к "гранаде", постучал в окошко и, когда стекло опустилось, заглянул внутрь.

– Что вы тут делаете?

Сидевший внутри блондин растерялся.

– Простите, в чем дело?

– Я спрашиваю, что вы тут делаете?

– Приехал в ресторан пообедать. А что?

– Ничего, – озадаченный Гарри вернулся к своей машине и сел рядом с Лесли.

– Лес, посиди минутку и посмотри, куда пойдет вон тот тип. Блондин в это время вылез из машины, запер ее и направился в ресторан.

– Жди меня тут, Лес!