— До ручки довести его хотите? — уперев руки в крутые бока, наступала Килина на академика. — Недавно выздоровел, а вы опять... Вы ему судно носили? Вы его с ложечки кормили?

Александр Лаврович, отступая от разгневанной женщины, оборонялся по-научному:

— Мы, уважаемая Килина, выяснили... У нас возникла идея, что алфавит информационно значимых параметров...

— Сашко! — улыбнулся Петр Яковлевич. — Ты ей попроще, по-деревенски...

— И вам достанется от меня! — повернулась к нему Килина.

— Не вмешивайся, Петро! — поднял руку Александр Лаврович. Он не терял надежды, что расходившаяся женщина поймет и его объяснения, и значимость проделанной работы в клинике.

— Я вам уже сколько твержу! — не унималась Килина. — Только одну болезнь переборол, теперь... Я поклялась бабе Ганне, что не дам в обиду...

— Никто меня не обижает, — буркнул Петр Яковлевич. — Принеси, Килина, лучше мазь... Разотри, пожалуйста, культю, сделай массаж. Ноет.

Килина послушно направилась к выходу. У двери столкнулась с Савичем.

— Еще мучитель явился. Как из дырявого мешка...

— Женщины в наше время удивительно экспансивны, — вздохнул Григорий, вспомнив недавнюю перепалку с женой. — Петр Яковлевич, насколько я понимаю... Роль исполнительного модуля вы решили доверить не разработанной нами программе, а...

— Верно понимаешь. Я управляюсь со своими руками и ногами уже не один десяток лет.

— Тогда... Как вы отслоите сигнал... Нет, не так! Начну с примера. Шофер, слесарь, спортсмен, выполняя определенные движения, сосредоточивают внимание на них. И так день за днем. И наступает время, когда эти движения выполняются уже без участия сознания. То есть возникает стереотип или модель движений. Мозг сохраняет за собой только их корректировку и... Отделить автоматизм нижних уровней от сознательной деятельности возможно лишь тогда, когда мы узнаем код, алфавит...

— Куда ты клонишь, Григорий Васильевич? — оживился Петр Яковлевич. — Кого встретил по дороге?

— Новенькую... Из Института матери и ребенка... Дети, Петр Яковлевич... Дети... Младенцы... Осторожненько, разумеется, без вреда для них, в присутствии врачей и мам... Биотоки врожденных, безусловных рефлексов... Сгибаются предплечья, фаланги пальцев хватают и отпускают предмет — игрушку, соску, мамин палец... Сознания еще нет... Система управления уже развивается, согласно генетическому коду.

— В этом что-то есть! — оживился и Александр Лаврович. — Благослови его, Петро, на запись. Благословишь?

— Григорий Васильевич, скажи откровенно, — Петр Яковлевич уклонился от прямого ответа. — Та новенькая заведующая... Как она тебе?

— Фея! Полненькая, пальчики с ямочками... — восторженно начал Григорий и осекся. — Да что сегодня за проклятый день! Все меня допекают! В Древней Греции процветал культ преклонения перед женщиной. Вот во мне и отозвались атавистические рефлексы...

— Ты мне напомнил старинное учение тантр. Ему около двух тысяч лет, — задумчиво произнес Петр Яковлевич, подставив Килине культю руки для массажа. — Тантры утверждают, что современные люди, в сравнении с предками, опустились очень низко, что их охватила неутомимая жажда наслаждения, что в нынешнем мире зло нарастает. Одна страна воюет против другой. Люди разобщены. Мужчину и женщину связывает одно — половая страсть. Чтобы выйти из этого порочного круга, тантры предлагают использовать пять элементов — таттв. Их учение не лишено определенного смысла. Обида, нанесенная женщине, рассматривается этим учением как преступление. Главное же — тантры немало дали науке для познания колоссальных сил, скрытых в организме. Энергия природы и ее пробуждение — вот на чем акцентирует внимание тантрическое учение. Человек, выйдя из животного состояния, утратил былую выносливость, силу, остроту чувств. Взамен он получил разум, знания...

— Знания — через ощущения! — подхватил Григорий. — Унаследованное знание, еще не открытое и еще не усвоенное сознанием, сохранилось у младенцев.

— Придется согласиться с тобой, Сашко. Откомандируем Григория Васильевича к той новенькой, у которой пальчики с ямочками. Как, Василь, ты не против? — Петр Яковлевич лукаво подмигнул Григорию.

— Там жена будет рядом, — с наигранной грустью произнес Савич. — Так что...

— Да, в этом что-то есть, — повторил Александр Лаврович и направился в прихожую. — Пойду позвоню своим, предупрежу, что задержусь у вас на недельку.

Петр Яковлевич встал с кресла-качалки, подошел к Григорию.

— Хочешь, сообщу одну новость?

— Приятную?

— И да, и нет. Олияр переходит от нас на электронный завод. Возглавит конструкторское бюро.

— Вот это действительно новость! — воскликнул Григорий. — Надо же, Олияр — руководитель конструкторского бюро. И где? На электронном заводе! С его-то знаниями... Лысорук, наверное, постарался?

— Не знаю, кто постарался и чем все это кончится. Но для нас, как говорится, баба с воза — кобыле легче.

39

Аида позвонила на работу и взяла отгул на один день за свой счет.

— Сначала зайдем в мою квартиру, — сказала Майя. — Надо переодеться, привести себя в порядок.

Выглядела она спокойно. За неделю, проведенную в мучительных раздумьях и колебаниях, она пришла к окончательному решению. Она сама избрала дальнейший свой путь и теперь была исполнена решимости поступить так, как задумала.

— Вы, Аида, не знаете мужчин... Им мало услышать хорошую новость. Им надо, чтобы эта новость была еще и в привлекательной обертке.

В ее квартире на площади Рынок все было на месте, все было так, как она оставила полгода тому назад. Правда, возле замочной скважины на двери Майя заметила свежие царапины.

— Кто-то хотел влезть, — пояснила она Аиде. — Не хотят выпустить меня из рук... Не знаю, где теперь Ёська и тот другой, что записывал на магнитофон... — Майя вздрогнула, представив себя неживой среди запыленной, затянутой паутиной мебели.

Открыв шкаф, она надела белую блузку, строгий черный костюм. Прозрачно-красноватый цвет александритовых сережек хорошо гармонировал с ее волосами и одеждой.

— Бровей не буду трогать. А губы немного подкрашу.

Кто-то постучал в дверь. Аида побежала открывать.

— Стойте! Не надо! Разве вы не догадались, что за квартирой следят, — прошептала Майя.

— Как же мы выберемся отсюда? — спросила тоже шепотом Аида.

— Незаметно. Через проходной двор. — Майя подошла к окну, отодвинула немного штору. —