– Ротный не появлялся?

– Пока нет.

– Так вот, насчет отпуска. Моше приглашает нас провести субботу у него, в Бейт-Адасса.

– Кто такой Моше.

– Как это, кто? – удивился Моти. Можно было подумать, что речь идет о пророке Моше.

– Я не обязан знать всех твоих знакомых по имени Моше.

– Мы же с ним разговаривали десять минут назад.

– Не десять, а полчаса, – сказал я. – И благодари Всевышнего, что ротный тебя не застукал. А субботу я предпочитаю проводить вместе с семьей.

– Хозяин-барин, – согласился Моти. – Куда хочешь, туда и кати. Но я уже принял приглашения, и за тебя тоже.

– Тебе не кажется, что в последнее время ты стал слишком часто выступать от моего имени. Какие книги писать, с кем субботу проводить.

– Извини, – Моти сник.

– И вообще, все это не более, чем прекрасные прожекты. Судя по отношениям с ротным, он никуда нас не отпустит.

– Права не имеет! – встрепенулся Моти. – Нам положен минимум один выходной. Пусть дает!

– Посмотрим, – сказал я.

После полудня в усыпальницу заглянул ротный. Он совершал свой обычный обход постов и вовсе не собирался задерживаться возле нас, но Моти, многозначительно кашлянув, перегородил ему дорогу.

– В чем дело? – устало спросил ротный.

– Сегодня четверг, – сказал Моти. – Завтра пятница. Мы хотим отпуск.

– Я тоже хочу, – сказал ротный.

– Мы уже две недели без отпуска, – настаивал Моти. – Скоро служба закончится.

– Еще не скоро.

– Так все-таки….

– Нет проблем, – ротный улыбнулся. – Таким бравым воякам действительно полагается отдых. Итак, вы убываете в отпуск завтра, в три часа дня, а возвращаетесь в воскресенье, к семи утра.

Он улыбнулся улыбкой Люцифера.

– Командир! – возразил Моти. – Последний автобус перед субботой уходит из Иерусалима около четырех. За час домчаться туда из Хеврона практически невозможно. Брать такси из Иерусалима до Тель-Авива или в Реховот стоит безумные деньги. И обратно, к семи утра, никак не успеть, первый автобус на Иерусалим выходит не раньше шести.

– Это ваши проблемы, – снова улыбнулся ротный. – По мне, хоть

вертолетом добирайтесь, но чтобы в семь я видел вас на этом самом месте.

Он указал пальцем на плиту под ногами Моти, отодвинул его в сторону и ушел.

– Здоровый лось, – сказал Моти, потирая плечо. – Смел меня, как пушинку.

– Не лось, а гад, – возразил я.

– Гад, размером с лося, – подытожил Моти. – Так что делать будем?

Делать, действительно, было нечего. В таких условиях уезжать домой не имело смысла, и ротный это прекрасно понимал.

– Как увидишь Моше, – сказал я, – передай, что мы с благодарностью принимаем его приглашение.

На следующий день, ровно в три часа дня, мы покинули территорию части и бодрым шагом направились к автобусной остановке. Остановка находилась неподалеку от усыпальницы, и рядом с ней постоянно дежурил наряд из ребят соседнего взвода.

– В отпуск собрались? – завистливо спросил один из них.

– Угу, – кивнул Моти.

– Автобус на Иерусалим ушел пять минут назад. А попутки вряд-ли дождетесь, в это время все уже по домам сидят.

– Б-г поможет, – философски ответил Моти. – Максимум доберемся пешком.

– Пешком?! – изумленно вытаращил глаза часовой.

– Пешком, – невозмутимо подтвердил Моти.

Пройдя остановку, мы миновали пустой рынок – у арабов по пятницам, как у нас по субботам, все закрыто – прошли мимо нашего бывшего блокпоста, поднялись по забирающей вверх улице, и спустя пять минут оказались перед Бейт-Адасса. Большое здание располагалось ниже улицы, так, что его крыша приходилась почти на уровне глаз пешеходов. Мостик, ведущий к входу, закрывал блокпост с двумя часовыми.

– Вы куда собрались, парни?

Темные очки скрывали выражение глаз часового. На плохо выбритом лице белели полоски плохо впитавшегося крема против загара.

– В гости, – сказал Моти.

– А служба?

– А мы в отпуску.

– Сюда в отпуск? – не поверил часовой.

– А то куда же, – сказал Моти. – Ты охраняй наш сон получше, и чтоб за всю субботу ни одного камня по окнам, понял?

– Сумасшедшие, – сказал часовой и отдвинулся, освобождая проход.

Мы протопали по мостику, и вошли в здание.

– Моше сказал – первая квартира налево. Но где тут лево? Я вижу только прямо и направо.

Длинный прохладный коридор, пронизывающий здание, заканчивался небольшим двориком. Там плескалось оранжевое, безумное солнце. В желтых стенах коридора с правой стороны виднелись две двери, левая же была глухой. Стены недавно красили, на плинтусе из плиток коричневого мрамора, еще не успела набраться пыль.

– Давай спросим у соседей, – предложил я.

Мы постучались в первую дверь. Один раз, другой. После третьего дверь распахнулась. На пороге стоял десятилетний мальчишка. Сдвинутая набок кипа, длинные пейсы до ключиц, оранжевая футболка, побелевшие от стирок шорты из джинсовой ткани и кожаные сандалии на босу ногу. Я узнал его сразу: это был велосипедист, бесстрашно катавшийся по арабскому рынку.

– Здравствуй. Мы ищем Моше.

– Здравствуйте. А какого? Тут их четыре.

– Того, кто говорит по– русски.

– А-а-а, – понимающе протянул мальчишка. – Тогда вернитесь на мостик, посередине есть отход направо, спуститесь вниз и попадете прямо к Моше.

Точно, от середины мостика сбегала вниз крутая лестница. Ступени и перила были аккуратно выкрашены в черный цвет, рифленое железо под ногами не давало скользить подошвам. В такой же черный цвет была выкрашена дверь, в которую мы уперлись, дойдя до конца лестницы.

– Моше? – женщину, отворившую дверь я видел несколько раз в усыпальнице. Выглядела она типичной религиозной поселенкой: цветной, небрежно повязанный платок на голове, свободная блузка, юбка до самой земли.

– Вы наши субботние гости! Заходите, заходите!

В квартире работал кондиционер, и волна холодного воздуха накрыла нас с головой.

– Меня зовут Мирьям.

Выглядела она куда моложе Моше, а чертами лица походила на уроженку йеменской общины. Ее иврит звучал абсолютно натурально, видимо, для нее он был родным языком. Узкие, длинные пальцы, унизанные по обычаю восточных общин разного вида кольцами, быстро поправили платок, одернули юбку.

Мы представились.

– Очень, очень приятно. Моему мужу редко выпадает разговаривать по-русски, – она смущенно улыбнулась. – Я, правда, перед свадьбой обещала ему выучить ваш язык, но сами знаете, чего стоят предсвадебные обещания.