– К нам приехали греки и сказали, будто ты, князь, принял их выкуп и отказался от похода, – начал Ильбуга, – но я не мог поверить этим лживым собакам.

– Я думаю, они и к вам приехали не с пустыми руками, – ответил Ингвар. Зная, что предстоит ссора, он держался замкнуто и надменно. – Ведь и тебе они предложили недурной выкуп: немало гривен серебра на каждую уздечку… или седло, как вы считаете людей?

– Седла и уздечки украшают лошадь. – Ильбуга гневно взирал на него узковатыми глазами из-под высокой шапки с волчьей опушкой. – А благородного мужа украшает честь и умение держать слово.

– Мы пошли на греков ради заключения мира и получения выкупа. Этого мы и достигли. Нам незачем продолжать поход.

– Мы намеревались взять выкуп под стенами Царьграда! Золото, шелка и девки! Ты обещал мне это или забыл?

– Шелка и золото вы получите от греков, когда условитесь с ними. А девок на свою долю купите каких хотите. Боги были за нас – нам не пришлось ездить ради всего этого до самого Царьграда.

– Ты готов променять славу на золото?

– Золото заключает в себе славу. И оно не меньше блестит от того, что за него не пришлось в этот раз платить кровью. Но если ты желаешь получить добычу и славу с боем, то откажись от выкупа. Ты вправе сам решать, куда пойдет твое войско. Я тебе не указ.

– Ты отказываешься от нашего союза? – Ильбуга упер ладони в колени, приняв вызывающий вид. – Твои слова, когда мы встречались прошлым летом на Днепре у брода и заключали уговор, стоили не больше песьего лая?

– Зачем нам отказываться от союза, когда он принес такие плоды? – Ингвар указал на мешки под пологом своего шатра. – Я обещал себе, своим людям и тебе, что пойду на греков и получу с них то, что мне нужно. Если они дают мне все это без войны, войну затеет только глупец.

– Сколь бы ни были мы доблестны, удача в бою – в руках богов, – добавил Мистина. – И сколько бы жертв мы ни принесли, нам остается лишь надеяться, что боги их приняли и ответят добром. Мы уверены: предложенный нам мир и есть ответ наших богов. Зачем идти им наперекор?

– Так решил я, мои бояре и моя дружина, – кивнул Ингвар. – Вам предлагают вашу долю выкупа, и вы не можете сказать, что сходили на Дунай напрасно. Ты тоже привезешь в свои кочевья серебро, золото и шелка. А если тебе нужна слава – не мне тебя учить, как ее добывают. Весь белый свет открыт перед твоими всадниками. И не моя будет вина, если мы не расстанемся друзьями.

– Ты прав в одном! – Ильбуга вскочил на ноги и негодующе встряхнул плетью. – Я не нуждаюсь в твоих указках, чтобы взять добычу и славу! Ты обманул меня, нарушил наш уговор, и ты еще услышишь обо мне!

Не прощаясь, он обернулся к своему коню и вскочил в седло. Ингвар и Мистина быстро переглянулись. И глухой услышал бы в словах Ильбуги угрозу. Нетрудно было бы перебить весь печенежский отряд… но это было бы уж слишком большим вероломством, а Ингвар не хотел ставить под удар свою едва обретенную удачу.

– Никуда он не денется, – сказал Мистина, глядя вслед пыльному облаку из-под копыт печенежских коней. – Свою долю он у греков возьмет. Дурной он, что ли, от золота отказываться? А как возьмет, ничего ему уже не останется, кроме как утихнуть.

– Недолго наша дружба длилась! – усмехнулся Острогляд. – Что, Свенельдич, потерял зятя?

– Что?

– Ты же дочь обещал за его сына отдать. Видать, не пить нам на той свадьбе!

– Ута обрадуется. – Ингвар заставил себя улыбнуться. – Она небось извелась уже, что дочку в степь отдавать придется.

– Нет, – Мистина качнул головой. – Не обрадуется.

И добавил в ответ на вопросительные взгляды:

– Она ничего не знала. Если бы тот уговор лет через десять и правда завершился свадьбой – никто на свете белом не удивился бы сильнее меня.

* * *

Через пару дней печенеги приехали на побережье вновь: принимать свою долю выкупа. Русы только головами качали, оценивая, насколько «полегчала» царская сокровищница за эту весну. Вожди войска тайком перевели дух. Не так чтобы Ингвар опасался нападения: за перемещениями печенегов следили дозоры, высланные далеко на север, где те пасли своих коней, а русы всегда могли сесть на свои суда и уйти в море. Но теперь можно было не опасаться: приняв выкуп, Ильбуга согласился с окончанием похода. Может, Ингвар вынудил его к этому, первым сказав грекам «да», а может, тот и сам понял, поостыв: хорошая добыча без пролития крови куда лучше, чем невесть какая, оплаченная тысячами жизней.

Пора было собираться домой. Осталось лишь преподнести богам жертвы в благодарность за удачу и за добрый путь восвояси. У подунавцев в окрестных селах купили скота – быков, баранов, птицу. Выбрали самую высокую скалу – местные жители и сейчас еще устраивали близ нее празднества в честь своих старых богов.

– Жаль, госпожа Огняна не сможет тебе помочь, – заметил Мистина Ингвару, когда обсуждали принесение жертв.

Имя Эльги не было упомянуто, но все, кто воеводу слышал, и сами подумали о ней – непременной участнице княжеских жертвоприношений. А Ингвар невольно расправил плечи: уже скоро он вернется в Киев и покажет Эльге греческое золото.

Он получил от Романа больше, чем два года назад привез Мистина – и всего, и на каждого. И чувствовал облегчение всякий раз, как думал об этом, будто с сердца сваливался камень. Теперь наследница Вещего сама увидит, что его, Ингвара, удача не меньше, чем у побратима. И тогда, может быть…

Только Огняна-Мария и была немного огорчена столь скорым окончанием похода: русы так и не дошли до Несебра, где ее ждали родной брат Калимир и мать, где она собиралась наконец окрестить свое дитя. Но она старалась не выказывать огорчения тем, что так радовало ее мужа и всех его соратников. Лишь просила Ингвара задержаться еще немного, чтобы ее родные могли приехать и все же повидаться с ней.

– Я проделала путь в месяц с лишним, и неужели мне придется повернуть назад, не увидев их, когда осталось не более недели! – жаловалась она.

– Ждать придется не меньше двух недель, – отвечал Ингвар. – Пока гонец до них доедет, пока они в путь соберутся, пока сюда доскачут… Я не могу, подружие моя, войско с добычей две недели на месте держать. Одних припасов сколько попусту уйдет.

– Госпожа Огняна и так должна быть очень благодарна своему богу, что он позволил ей все же увидеть родную страну, – улыбнулся Мистина. – Страну, где есть его храмы и служители. Да зачем до Несебра ездить – уж, наверное, в Ликостоме тоже есть вашего бога храмина.

– Как не быть! Храм Святого апостола Андрея, – подтвердил Боян.

– Тогда позволь мне, – вздохнув, обратилась Огняна-Мария к князю, – съездить в Ликостому. Я уже очень давно не бывала в храме, и душа моя страдает…

«Среди язычников», – могла бы добавить она, но вовремя умолкла.

– Пусть госпожа съездит, – поддержал Мистина. – Дня три мы все равно на жертвы, пир и сборы потратим, а на нашем пиру ей ведь быть нельзя.