– Обманешь, сучка, – попробовал улыбнуться Роман. Простонав от резкой боли в потрескавшихся губах, замолчал.

– А где у меня гарантия, что ты скажешь правду? То, что ты будешь здесь, ни о чем не говорит. Ты у меня уже двое суток, а что толку? Тебя постоянно избивают, а ты молчишь. Я и не думала, что ты так будешь защищать чужих мальчишек. Может, объяснишь мне, почему ты все терпишь и молчишь?

– Не знаю, – он покачал головой, – поймешь ли ты. Я с ними несколько дней провел. У Лильки, – зло добавил он. – Привык к ним. А самое главное – я вам кайф ломаю. Вы привыкли все брать запросто, раз и в дамки. А со мной вам это хрен пролезло. К боли я привыкший, – все-таки сумел усмехнуться Роман. – Мне в дурдоме санитары знаешь как пинали. Да и характер такой. Не сказал сразу, хрен вообще скажу.

– А если я тебе отдам его, – кивнув в сторону явно заволновавшегося кудрявого, спросила Татьяна, – как тогда? Ты же молчал и вдруг…

– Крученая сучка, – плюнул кровью в ее сторону Роман. – Тебя на месте не уе…

Татьяна пнула его ногой в лицо.

– Где мальчишки?! – заорала она. – Все, что было, ягодки, цветочки впереди. Где мальчишки?

Корсар, опираясь на трость и сильно хромая, шел по перрону. Остановился, посмотрел на часы, глухо выругался и заковылял дальше.

– Юрка, – услышал он крик подбегавшего Тигра, – какого дьявола ты на вокзал поперся?! Я приезжаю, а там записка. В чем дело?

– Погоди, – с явным облегчением вздохнул Корсар. – Где вы были? Я уж думал, вас…

– С нами порядок, – разозлился Федор. – Какого дьявола ты здесь?

– Внимание, – раздался приятный голос диктора. – На первый путь первой платформы прибыл скорый поезд Симферополь – Москва.

– Дуй к пятому вагону, – усевшись прямо на бетон платформы, промычал Корсар. – Там мальчишки. Надя телеграмму прислала. Быстрее! – увидев, что поезд останавливается, поторопил он командира.

Тигр рванулся вперед. Корсар облегченно вздохнул. Расталкивая немногочисленных встречающих, Тигр пробился к открытой двери пятого вагона. Забросил обратно в вагон ступившего на перрон тучного мужчину, втиснулся в толпу пассажиров, начал пробиваться в вагон. Со всех сторон раздавались возмущенные голоса. Молодая черноволосая проводница, кинувшаяся следом за возмутителем спокойствия, тут же оказалась на перроне. Пассажиры просто вытолкали ее. Отбросив от купе проводников дородную женщину с двумя чемоданами, Тигр рывком раздвинул дверь.

– Тигр! – радостно закричал бросившийся к нему Алешка.

Подхватив его на руки, Федор крепко прижал мальчика к себе. Алешка обнял его за шею и прижался щекой к его подбородку. Проводник успокаивал возмущенных наглостью ворвавшегося в вагон мужчины, потом вернулся и закрыл дверь. Он что-то хотел сказал, но, увидев на глазах сильного рослого мужчины слезы, растерянно, словно спрашивая совета у спящего на полке маленького Димки, оглянулся.

– Даже не извинились! – возмущенно говорил Абрек. – Сунули в зубы паспорт и вытолкали, менты позорные. – Потом засмеялся и глубоко вздохнул. – Как здесь хорошо, – зажмурившись, подставил лицо лучам солнца, но тут же с тревогой спросил: – А где Тигр?

– Уехал к Корсару, – ответил Юрист. – И нет его. Я звонил, трубку никто не берет. Корсару-то еще лежать да лежать. – Павел снял очки и протер стекла – он всегда так делал, когда волновался. – Куда они делись?

Лудова налила в рюмку коньяк и залпом выпила. Достала сигарету, закурила.

– Подонки, – прошептала она. – Когда нужна была, чуть ли задницу не лизали. А теперь все отвернулись.

Истерично рассмеявшись, налила еще. Она выпила уже полбутылки. Но живший в ней двое суток страх не давал ей захмелеть, и выпитый коньяк лишь успокоил ее. Взяв телефонную трубку, Таиса, некоторое время раздумывая, сидела неподвижно. Потом бросила трубку, закрыла лицо руками и протяжно завыла. Она хорошо знала неписаные законы уголовников и была убеждена в том, что ее убьют. Молодая, сильная женщина, совсем недавно распоряжавшаяся судьбой других, вдруг оказалась у черты, за которой кончалась ее жизнь. Внезапно она вздрогнула и прошептала:

– Господи, это ты меня покарал за Серову и ее детей.

Встрепенувшись, вскочила. Бросилась к письменному столу, достала лист бумаги и начала быстро писать. Потом снова закрыла лицо руками и заплакала.

– Нет, – замотав головой, сквозь слезы проговорила она, – я жить хочу. Как же сказать? Ведь не брала я денег. И милицию не вызывала. Что же делать?

Бунин барабанил пальцами по лежавшей перед ним книге. Скоро настанет день, когда он должен будет отдать обещанные алмазы, за которыми уехала дочь. Позавчера он послал троих нанятых уголовников, чтобы они нашли Гальку и, забрав алмазы, убили ее. Потому что, если она вернется живой, то тридцать процентов будут принадлежать ей. И она не отдаст их ему ни за какие деньги. Когда у Лудовой начались неприятности, он обрадовался. Значит, доля Тайки достанется ему. Но срок истекал, а алмазов не было. Наверное, этот посланный Лудовой наемник прибрал их к рукам. Она, видите ли, его жену с детьми захватила! Бунин вздохнул, криво улыбнулся. В мире имеют ценность только деньги. А все остальное преходящее. Этот Серов небось даже рад, что его избавили от жены и детей. Он молодой, здоровый, а теперь еще и богатый мужик, найдет себе не одну бабу.

– А вот как быть мне? – пробормотал Бунин. Закрыв глаза, невольно вспомнил, как перевел большой денежный долг на Хоттабыча и Вальку. Криво улыбнулся. Теперь так не получится. Внезапно осененный какой-то мыслью, застыл. Открыв глаза, вскочил и заметался по кабинету. – Точно, – потрясенно прошептал он. – Это Валька. Он прислал мне первые камни и обещал поставку таких же, но более крупными партиями. Он знал, что я не устою и возьму деньги с оптовых покупателей вперед. Господи! – Он вскинул побагровевшее лицо. – Что же делать? Как быть?

Переливчатый звонок заставил его испуганно сжаться. Звонок не умолкал. Он на цыпочках подошел к двери, осторожно приоткрыл глазок, посмотрел. На площадке стояли двое. Облегченно вздохнув, Бунин открыл дверь. Первым вошел верзила с квадратным подбородком. Увидев у него в руке пистолет, Бунин испуганно ахнул и прижался спиной к стене.

– Ты один? – подозрительно осмотревшись, хрипловато спросил Гроб.

– Конечно, – ответил Бунин.

– Где Тайка?

– Не знаю, – замотал головой Бунин. – Она мне вчера последний раз звонила. Ее друзья Воробья убить хотят.

– Я ее, шкуру, – прорычал Гроб, – сам завалю! Подставила меня, проститутка!

– Ее и так сделают, – усмехнулся черноволосый крепыш. – Не сегодня-завтра хоронить будем.

– Меня на этих похоронах вместе с ней закопают, – катая желваки, сказал Гроб. – Может, ты, Вадик, ее сделаешь? – взглянул он на крепыша. – Заодно и бабки клевые выцепишь. Ведь общак скорее всего у нее. Она, сучка, нас по этому адресу послала.