Сияя улыбкой, она развернулась и с привычной, пугающей целеустремленностью подошла к человеку, который, очевидно, был здесь мажордомом, и протянула ему руку для поцелуя. Он улыбнулся ей так, словно она – самый дорогой ему человек во всем мире. Она наклонилась к нему и шепнула на ухо свою просьбу. Через несколько секунд он открыл для них боковую дверь.

– Охрана, можете остаться здесь, – сказала Тишар.

Командир, привыкший к такому развитию событий, кивнул, и солдаты разошлись по комнате.

Тишар взяла Кирина за руку и повела его по коридору, такому узкому, что в нем едва смогли бы разойтись два человека. Коридор оказался очень длинным.

– Он для слуг? – спросил Кирин.

Тишар снисходительно улыбнулась ему.

– Вроде того.

Когда тоннель закончился, Тишар и Кирин оказались в небольшой круглой комнате. Здесь были две двери, две лестницы, ведущие вверх и вниз, и восемь тоннелей, словно спицы на колесе. В центре комнаты, в окружении дюжины охранников, за столом сидел сгорбленный человечек с морщинистым лицом.

– Хумтра! – окликнула его Тишар.

Он не обратил на нее внимания.

Тишар подошла к его столу, на котором лежали стопки бумаг.

– Хумтра!

Старик хмыкнул и продолжил что-то писать в журнале.

– Хумтра, я должна задать тебе один вопрос, – сказала Тишар.

– Что? – Старый работорговец поднял голову и посмотрел на Кирина. – Хм. Лет пятнадцать, в отличной физической форме. Золотистые волосы и голубые глаза, очень редкое сочетание. Ванэ в роду, второе поколение. Начальную цену я бы назначил…

– Хумтра! – завопила Тишар.

– Что? – взвизгнул старик.

– Хумтра, мне нужно посмотреть на сегодняшний реестр. – Она указала на племянника. – А ОН не продается.

– Почему нет, глупая женщина? – фыркнул старик. – Ты бы заработала на нем целое состояние… – Он заморгал и стал переводить взгляд то на Тишар, то на Кирина. – А, он твой сын? Тиш, для тебя я удвою стартовую цену…

Тишар оглянулась на Кирина, которому сейчас явно было не по себе, и улыбнулась.

– Прости. Иногда Хумтра слишком… сосредоточен на делах. – Она снова повернулась к старику. – Хумтра, реестр.

– Да, конечно. Вот. – Старик развернул к ней большой, тяжелый том, который только что просматривал.

– Нет… – Она открыла первую страницу, затем полистала журнал. – Хумтра, милый, это утренний список. А мне нужен дневной.

– А, вот он.

– И это продажи рабов только за сегодняшний день? – потрясенно спросил Кирин.

– Да, – ответила Тишар, переходя к дневному списку. – Вот… те, кого ты купил у Дарзина де Мона… о, Хумтра, как быстро ты сбыл их с рук.

– Они в хорошем состоянии, – объяснил Хумтра. – Никакой отбраковки не потребовалось.

– Тебе повезло. – Пальцем в перчатке Тишар элегантно провела по странице и вдруг зарычала. – Трон, шанс и кубок… – пробормотала она. – Он уже вернулся? Я думала, он все еще в Академии. Его выгнали, что ли?

Хумтра поднял голову.

– Кого?

Тишар указала на запись в журнале.

– А! – Хумтра покачал головой. – О нет. Он закончил обучение досрочно, стал одним из лучших учеников и доказал всем, что он на самом деле сын своего отца. Верховный лорд Седрик отправил его сюда, чтобы он купил всех, кто ему приглянется.

Тишар прикусила губу.

– Лорд Седрик наверняка захочет проверить, что ему приглянулись женщины, и притом живые.

– Что-то не так, тетя Тишар? – спросил Кирин.

Тишар сочувственно взглянула на племянника.

– О, милый, мне очень жаль, но… Боюсь, что купить Талею будет затруднительно.

– Вы о чем? Ее кто-то уже купил?

– Не купил. Покупает, – поправил его Хумтра. – Он еще здесь.

– Может, мы дадим больше? Кто этот покупатель? Почему мы не можем ее купить? – Бедный Кирин засыпал вопросами их обоих, и, казалось, его сердце вот-вот разорвется.

Тишар вздохнула. Мысль о том, что ей придется все объяснять, приводила ее в ужас.

– Все не так просто. Аукцион предлагает заинтересованным сторонам купить товар сразу, если они готовы заплатить чуть больше, – в данном случае вдвое больше цены, установленной аукционистом. В журнале написано, что он намеревается купить по крайней мере одну из рабынь Дарзина, но он еще не ушел. Возможно, нам повезет, и он никого из них не купит или не выберет ту, которая нужна тебе. Но возможно и то, что он купит их всех.

– А мы можем что-нибудь сделать?

Тишар снова повернулась к Хумтре.

– Милый, мы посидим немного на южном балконе? Ты же знаешь, как я люблю ваш чудесный чай.

Хумтра, уже погрузившийся в изучение журнала, пробурчал что-то вроде «как хочешь» и махнул рукой, гоня их прочь.

Тишар и Кирин пошли обратно по узкому коридору.

– Сейчас мы пойдем на мой любимый балкон и выпьем поистине восхитительного жериасского чая. Упускать такую возможность – просто преступление.

Кирин удивленно посмотрел на нее.

– Но, тетя Тишар…

– Милый племянник, я знаю идеальное место над главным залом, где мы невольно будем слышать, кто туда приходит… и кто оттуда уходит… – Тишар подмигнула ему.

Его глаза расширились: до него дошел смысл его слов. Он кивнул.

– Чашка чая – это идеально.

Она похлопала его по руке.

– Умный мальчик.

* * *

– Это она! – прошипел Кирин.

Тишар посмотрела сквозь резной деревянный экран, закрывавший балкон, и увидела девушку, которую уводили прочь, держа за ошейник. Тишар была вынуждена признать, что девушка исключительно привлекательная. Она не знала, кто заплел волосы девушки в такие косички[101], но подозревала, что скоро они войдут в моду – особенно если учесть, как красиво они смотрелись на рабыне.

Затем она обратила свое внимание на мужчину, который вел девушку. Он был одет в тяжелое черное одеяние с высоким воротником, расшитое по краю серебряной нитью. Он не падал в обморок от жары только благодаря магии – а если нет, то Тишар наполовину моргадж. На груди у него, над сердцем, был вышит символ дома де Лор. Тишар нахмурилась. Она представляла его себе совсем другим.

Это был высокий и широкоплечий мужчина, с идеально гладкой макушкой человека, который лыс по своей природе, а не благодаря искусству цирюльника. Его голова и изящные ладони с длинными пальцами, имевшие теплый зеленовато-коричневый оттенок, на фоне темной одежды казались серыми. У него были резкие черты лица, высокие скулы и прямой нос. Его губы, казалось, способны передавать самые разные оттенки эмоций. Тишар знала, что ему лет двадцать, не больше, и что он не женат. Однако в его чертах лица проглядывала определенная жесткость, и она заставила Тишар задуматься о том, действительно ли он так молод[102].