Мозг Джеховита прорезала другая мысль. Он вспомнил, как совсем недавно осматривал Констанцию Пемблбери. С помощью камня души он вошел в ее тело. Он видел плод, ощущал его тепло и душу. Джеховит знал, что мог бы изгнать эту душу из тела Констанции. Камень помог бы ему поселиться в теле еще не родившегося ребенка.

И тогда он бы родился сыном короля!

Волна острой боли вновь прокатилась по телу, и Джеховит схватился за грудь.

Как только боль схлынула, он протянул руку к ночному столику.

Джеховит вздрогнул. Откуда в нем такие зловещие, греховные мысли? Как вообще он мог додуматься до этого? Всю жизнь он служил Богу. Да, он совершал ошибки и нередко заблуждался, но он никогда не творил зло преднамеренно! И никогда не вынашивал греховных замыслов, подобных этому!

Буквально воя от боли, настоятель Джеховит достал камень души и приложил к своему пылающему сердцу. Он вошел в магию камня, но не затем, чтобы изгнать душу нерожденного ребенка Констанции или связаться с кем-нибудь из братьев.

Старый настоятель понимал: его земная жизнь подходит к концу. Слабость, охватившая тело, — это знак, подаваемый Богом: пришло время возвращаться домой.

За несколько минут перед ним пронеслась едва ли не вся его жизнь. Он вспомнил события последних лет, когда Маркворт сбился с пути, а он, Джеховит, из страха и властолюбивых побуждений с готовностью последовал за ним. И теперь, вспоминая все это, он задавал себе лишь единственный вопрос: удастся ли ему обрести спасение?

И какое оно, это спасение? — не без трепета думал он.

Потом глаза настоятеля Джеховита закрылись. Навсегда.

— Давай ворчи, — шутливо выговаривал Пони Роджер. — Как встретишься с Колин, поймешь, что не зря ехала! Завтра выезжаем.

Они находились на северном склоне холма, по другую сторону которого, в долине, лежал Дундалис. Пони, восседавшая на Грейстоуне, махнула парню, чтобы он ушел. Роджер подпрыгивая понесся вниз, радуясь, что наконец-то уговорил Пони доехать с ним до Кертинеллы.

Наблюдая, как его спина мелькает среди деревьев, Пони не могла скрыть улыбки. Роджер докучал ей с этой поездкой все лето, но она наотрез оказывалась. Парню хотелось, чтобы она доехала с ним до самого Палмариса. Наконец Пони уступила, согласившись на половину дороги, поскольку собиралась навестить в Кертинелле свою подругу Колин.

Дундалис был ей хорошим прибежищем. Пони провела здесь около года и в какой-то мере обрела покой. Целыми днями она помогала Белстеру О’Комели в его трактире «У доброго друга». Сам Белстер не особо утруждал себя работой, беседуя о том, о сем с посетителями и прежде всего со своим лучшим другом Томасом Джинджервортом. Пони избегала разговоров; ее вполне устраивало одиночество. Она с радостью занималась простой работой, находя в повседневных делах утешение.

И теперь Роджеру захотелось нарушить привычное течение дней, захотелось вновь вытащить Пони на юг, где, как она опасалась, ее ожидали все те же тяжкие воспоминания. Парень буквально извел ее уговорами, и она согласилась. Только сейчас до Пони по-настоящему дошло, что обещание придется выполнять!

Она вздохнула и развернула коня. Ей предстояла еще одна встреча. Пони направила Грейстоуна вниз по северному склону и поскакала в широкую, поросшую соснами долину, устланную густым белым оленьим мхом. С этим местом у нее тоже было связано множество воспоминаний, но в основном приятных — воспоминаний об их с Элбрайном детстве, когда о гоблинах еще и слыхом не слыхивали.

Пони миновала долину и въехала в лес, двигаясь легким шагом. Потом остановилась. Ей хотелось просто побыть одной. Здесь был ее укромный уголок. Пони не боялась диких зверей, не боялась она и случайной встречи с последними остатками армии демона-дракона. Пони боялась совсем другого: мыслей о глупости рода человеческого, мыслей о том, как мало ей удалось сделать и насколько бесполезной была смерть ее дорогого Элбрайна.

Пони остановилась в условленном месте, у пруда. Совсем неподалеку отсюда находилась роща с могилой Элбрайна. Смотритель еще не появлялся, и потому Пони спрыгнула с коня, сбросила башмаки и окунула ноги в приятную прохладу воды.

Прошло довольно много времени. Пони лежала на пожелтевшей траве, болтала ногами и вспоминала о хороших временах…

— Не знал, что ты сама не своя до холодной водички. Надо было бы тебя кинуть в пруд, да боюсь, замерзнешь, — услышала она голос кентавра, разбудивший ее от крепкого сна.

Пони взглянула на небо.

— И это у тебя называется полдень? — ехидно спросила она, видя, что солнце уже начало клониться к западу.

— А как же еще? Полдень — значит половина дня, — объяснил кентавр. — Раз я отправляюсь спать глубокой ночью и сплю все утро, по моим расчетам, сейчас и есть полдень!

Пони бросила в него охапку листьев, но осенний ветер подхватил их, и они разлетелись в разные стороны.

— Вижу, ты научилась смотреть на мир по-другому, девонька, — засмеялся Смотритель.

— Мир, в который я скоро вернусь, вряд ли стал другим, — ответила Пони.

— Видел я твоего дружка Роджера. Он мне все рассказал, — сообщил Смотритель. — Наконец уломал-таки тебя, да? Ты знаешь, что я думаю на этот счет.

— Прекрасно знаю, — пробормотала Пони, поскольку по части уговоров поехать вместе с Роджером в Палмарис кентавр был так же настойчив, как и сам Роджер.

— Нельзя все время прятаться, как сейчас, правда?

— Прятаться? — усмехнулась Пони. — Неужели ты не понимаешь, что мне просто нравится бывать здесь?

— Может, ты и говоришь правду… но мне сдается, что ты себе малость привираешь… надо иногда выбираться из Тимберленда, чтобы поглазеть на большой мир.

— Если у Роджера все сложится успешно, может, я проведу в Палмарисе всю зиму, — сказала Пони.

— Разве это плохая затея? — раскатисто смеясь, спросил Смотритель.

Пони неопределенно пожала плечами.

— Жить здесь тихо и приятно, — помолчав, сказала она. — У меня нет желания куда-либо ехать. Но я обещала Роджеру проводить его до Кертинеллы, раз он не хочет ехать один. Не понимаю, почему он так торопится. Здесь у него есть все, что ему надо.

Последние ее слова потонули в громком хохоте кентавра.

— Говоришь, все, что ему надо? — недоверчиво повторил Смотритель. — И что же у парня здесь есть? Солнце-то светит, девонька. Чувствуешь, как оно греет тебе кости и сердце?

Пони внимательно посмотрела на него, потом сказала:

— Кости, наверное, греет.

Смотритель вновь засмеялся.

— Значит, только кости? Оттого-то Роджер и торопится.

Пони вопросительно вскинула брови.

— Он же молодой парень! Полон огня, полон желания, — усмехнулся кентавр, вынужденный объяснять очевидные вещи. — Во всех трех городах Тимберленда только две одинокие женщины. Одна из них — совсем девчонка, у которой до любви нос не дорос.