– Никто ничего не может сделать, – сказала Белла. – Но будет ужасно, если что-то пойдет не так.

Потом Белла вспомнила, что Петра тоже ждет ребенка. Хотя до родов остается еще несколько месяцев, она пожалела о своих словах.

– Он привык делать все, исходя из своих желаний. Для Маллоренов, как он говорит, нет ничего невозможного. Такого человека трудно любить.

– В самом деле? – спросила Белла, перевязывая ленточкой веточку остролиста. Ягод было много, что, по поверьям, означало удачу. Но вдруг она вспомнила старую песню, в которой эти ягоды были символом крови…

– Ну конечно. Когда мы любим, то больше всего боимся потерять своего возлюбленного.

– Тогда, возможно, лучше вовсе не любить.

– У нас нет выбора. Это жизнь. Однажды каждый влюбляется. – Петра посмотрела на Беллу. – Ты… никогда не любила?

– Я не уверена.

– Значит, не любила, – сказала Петра, пренебрежительно махнув рукой.

– Я и сейчас люблю! – запротестовала Белла, затем села на ступеньку, злясь на себя.

Петра села рядом. Было видно, что ей не терпится услышать подробности.

– Расскажи мне!

– Нет.

– Почему нет?

Потому что заговорить об этом означало бы в одно мгновение превратить ростки в дуб, разрушив все.

– С тобой все в порядке, любимая? – появился лорд Хантерсдаун, обеспокоенный тем, что беременная жена присела.

– Конечно. – Но потом Петра призналась: – Просто немного устала.

Он помог ей подняться, так нежно, с такой заботой. Любовь, чудесная и ужасная, от которой нельзя отказаться, но это самый прекрасный подарок в жизни.

Белла наблюдала, как пара удаляется, поглощенная друг другом. Ростки становятся все больше; стоит остерегаться этого.

Она сидела на лестнице среди зелени, праздничных лент и звенящих колокольчиков. Теперь все казалось совершенно ясным. Настолько, что она не могла понять, почему раньше смотрела на это по-другому.

Любовь – это ключ ко всему, и у них был этот ключ. Капитан Роуз или герцог Айторн – этот один и тот же человек. Герой, спасший ее в «Черной крысе», и приятный попутчик. Он помог ей отомстить, стал ее любовником и другом.

Любовь пылала в ее душе. Та самая любовь, в которой он так просто признался ей.

Это не хрупкая любовь, которую можно раздавить испытаниями и трудностями. А твердое и сильное чувство, как дерево, способное двигать камни и даже горы. Как мощный дуб.

Леди Талия спустилась по лестнице.

– Белла, дорогая, с тобой все в порядке?

Белла встала, улыбаясь.

– В полном. – Она взяла какую-то ленту и еще одну ветку остролиста.

Она надеялась, что глупая слепота не лишила ее всего.

Что, если он передумал? Прошел уже месяц.

Нет, этого не могло быть, иначе их любовь ничего не стоит.

Но она отвергла его. Окончательно отвергла. Если бы только она могла прийти к нему сейчас, забрать свои слова назад. Но это невозможно. Она должна подождать.

Но зачем ждать?

Она выронила из рук зелень, которую держала, и поспешила в маленькую гостиную, где хранились письменные принадлежности.

«Мартовский заяц!» – подумала она и рассмеялась, прикрыв рот рукой, прежде чем кто-нибудь ее услышит. Белла смеялась от счастья, но при мыслях о будущем блаженстве у нее закружилась голова.

Она могла бы броситься к нему – могла бы даже украсть лошадь! – но она недостаточно безумна для этого. Торн слишком далеко, в другой части заснеженной страны. Поэтому все, что она сейчас могла сделать, – это попытаться написать что-то связное на бумаге.

Она испортила пять листов, пока не остановилась на абсурдно простых словах.

Торн, мой дорогой!

Прости меня. Прости, пожалуйста.

Твоя Белла

Она устроила беспорядок на столе, но сложила и запечатала письмо. А затем застыла в каком-то глупом оцепенении, думая о том, что не хочет, чтобы кто-то узнал, кому она написала это письмо. Белла с трудом заставила себя собраться и написала адресата, а затем отправилась на поиски лорда Ротгара.

Он разговаривал с леди Каллиопой и повернулся, улыбаясь, к Белле, но не смог скрыть тень беспокойства за свою возлюбленную.

Цена любви.

Которую она тоже заплатила бы, и охотно.

– Мне нужно отправить это письмо, – сказала Белла. – Я знаю, что сегодня Рождество, и мне жаль просить слугу сделать это, но… но я должна.

Он увидел адрес на письме, и его улыбка потеплела. Возможно, он даже на секунду забыл свои тревоги.

– Конечно, должны. Я позабочусь об этом.

Затем оставалось только ждать, пока она и все присутствующие играли свои праздничные роли.

Когда приближалась полночь, леди Ротгар спустилась вниз. Она улыбалась и, казалось, была расслаблена. Это улучшило всеобщее настроение. Однако она шла неуклюже, как будто ее ноша становилась непосильной. Внесли большой деревянный ящик, и лорд Ротгар повернулся к леди Талии.

– Не могли бы вы открыть его?

Талия была похожа на ребенка, получившего подарок.

– Хотите, чтобы это сделала я? Как волнующе!

Она подняла крышку, и внутри показалась солома. Затем она начала копаться в ней и вытащила раскрашенного ослика.

– О, – сказала леди Талия. – Это вертеп? Как чудесно. А я думала, как печально, что в этом году его нет. Белла, дорогая, подойди и помоги мне. Дженива привезла его сюда в прошлом году. Ты помнишь Джениву? Она вышла замуж за лорда Эшарта? В такие игры они играли друг с другом на прошлое Рождество. Юная любовь, юная любовь. Никогда не бывает все гладко, но это часть удовольствия. Все, помогите! – весело позвала она. – Мы должны все устроить так, чтобы ребенок мог появиться ровно в полночь.

Казалось, она не замечала взглядов, которые бросали на нее окружающие. Леди Ротгар казалась невозмутимой. Она просто сидела, поглаживая свой живот, и наблюдала.

Петра была взволнована почти так же, как леди Талия, поскольку это была и итальянская традиция. Она рассказывала мужу об этом, – об их традициях, подарках и рождественских празднованиях, – и он улыбался, очарованный ее восторгом.

«С каждой минутой он любит ее все сильнее», – подумала Белла. От этого она еще больше загрустила, но все же радовалась увиденному.

Возле камина расположился заранее подготовленный стол для рождественской сцены. На нем стояли прекрасно выполненные из дерева фигурки главных действующих лиц – Марии, Иосифа, быка и осла. Также были три пастуха и несколько овец, но леди Талия и Петра настояли на том, чтобы разместить их на некотором расстоянии от деревянного строения – конюшни. Присутствовали и три короля на своих верблюдах, по-видимому, дожидавшиеся Крещения.

– У Дженивы было гораздо больше украшений, – сказала леди Талия, – со временем и у вас появятся новые. Вы будете дарить на дни рождения своему ребенку.

На