собственно, и отцу, ни разу не жаловался. — Я прямо сейчас всего и не упомню, но вроде не было такого. Кагами ее подставляла, разве что. — Так что твои обвинения — это всего лишь бред обиженного ребенка.

— И маме не жаловался?!

— Не было такого.

— Врешь, — сказала Шина. Но уже не так уверенно.

— Поверь, красавица. Даже если бы я захотел пожаловаться на тебя, это не имело бы никакого смысла. Твои косяки и так видят все вокруг, — сказал я ворчливо. Проникновенный голос с Шиной не проканает, уж я-то знаю. — И именно это меня в тебе бесит, — добавил я в голос злость. — Если тебе срывает башню при посторонних и ты начинаешь терять берега, то хотя бы молчи.

— Да когда такое было?! Это ты вон сегодня при посторонних…

— Шина-тян, малышка… такое происходит постоянно. Я же тебя просто заткнул. Когда ты начала, между прочим, нести лишнее. При посторонних.

Если она сейчас скажет, что ничего такого не говорила, я закончу этот разговор и постараюсь держаться от нее подальше.

— Можно же было как-то иначе… — Даже отвечать не буду. — И что значит «косяки»? Назови хотя бы один… нет, два.

— Шина… я уже не верю, что если ты услышишь это от меня, то исправишься. Подойди к деду или к матери. Хотя… судя по твоему восклицанию о розгах, родные тебе тоже не указ. Но одно я тебе скажу точно: еще раз поставишь меня в неудобное положение — и лучше ко мне не подходи. Я сделаю все от меня зависящее, чтобы держаться от тебя подальше.

— Я подойду к деду, — сердито ответили мне, — и… и к матери. Но если твои слова пусты… то я точно тебе что-нибудь сломаю. А потом можешь от меня бегать.

— С чего ты взяла, что я буду от тебя бегать? — Так, стоп. «Яки» назад. — Мы с тобой всю жизнь знакомы, малышка. Уж я-то найду на тебя управу. И вылезай уже из своего угла. Не буду я тебя есть.

Я вспомнил, как после одного дела сильно простыл. Два дня с кровати встать не мог. В двенадцать лет ведьмаком я был еще весьма условно. А Шина тогда все два дня просидела в моей комнате, ухаживая за мной. Даже Кагами не смогла ее прогнать. Будет обидно, если мы все же поссоримся. Может, и правда нажаловаться? Ну или поговорить в открытую с ее матерью? Раньше, до Дакисюро, она не была такой отмороженной, а тут всего месяц — и я уже начал из-за нее срываться. Пожалуй, так и сделаю. Попозже. Пусть сначала сама попробует исправиться. Но поговорю обязательно, может же все быть и не так, как я это вижу. Возможно, это я идиот.

Сдав Шину с рук на руки родителям, пошел домой. Закрыл за собой дверь, постоял пару мгновений, облокотившись на нее. Кинув ключи на столик в гостиной, упал на диван. Вот теперь можно тяжко вздохнуть. Напряжный все-таки денек выдался. А сколько всего предстоит в будущем? Еще и эти Охаяси со своим пропуском…. Так, стоп, взбодрись, Макс. Впереди у меня жизнь, и что-то подсказывает, что будет она не из простых, а я уже сейчас нюни распустил. Так что соберись, Кощей Бессмертный, твой мир тебя не сломал, а значит, и этот ничего не сделает. Жаль, что здесь нет Маклауда со Стилягой, но не беда. Ты прогнешь этот мирок Макс, а если нет, то сдохнешь. А значит, этот мир обречен, ведь где твоя смерть Кощей, не знаешь и ты сам.

Эпилог

— Ма-а-акс…

Макс? Это кто же меня может звать так в этом мире? Да открывай же ты, черт тебя дери, глаза. Что за дурацкое состояние, когда ты вроде бы уже проснулся, но наполовину еще где-то там. Состояние жуткого хотения спать. Мне надо, наконец, открыть глаза и встать. Если меня как-то вычислили, спалили… меня ведь никто не знает в этом мире. Никто. Не могут знать. Не имя.

— Ма-а-акс…

Встать, встать и драться. Рвать всех руками и зубами, ломать хребты и взрывать технику. Черта с два меня кто живым возьмет. Никогда. Подожди-ка, но мое имя и вправду знать никто не может. Вообще никак. Не в этом… не в том мире. Может… ну точно. Я просто был ранен, мало ли, ну, подставился, бывает. В спину как-то ударили, а я теперь в себя прихожу. В больнице… Хотя нет, пол каменный, полированный. Мрамор, что ли?

— Коще-э-эй…

Кое-как перевернулся на живот и отжался от земли. Открыл глаза… и ничего не увидел. Темень. Что-то такое мелькает на периферии, доказывающее, что я не ослеп, но место здесь темное, факт. Встав на колени и распрямившись, оглянулся. Такое впечатление, что я в какой-то пещере — пространство чувствуется, но ничего не видно. Одна темень.

— Макс! — Из темноты, будто бы из ничего, рядом со мной выскочил Стиляга. Все-таки это был только сон. — Макс!!! Я все-таки нашел тебя, гада бессмертного. Ты реально Кощей! Неубиваемый!

— Подожди… Да погодь же ты! Стиляга, где мы, черт подери? Какая ситуация? Давай по факту и коротко.

— Да, ты прав, времени у нас не очень. Тогда слушай и не перебивай, если время останется, задашь вопросы. — Присев рядом со мной по-турецки, он продолжил: — В общем, так. У нас ты умер. — Нет. — Просто шел по улице и вдруг упал замертво. — Господи, нет. — Никто так и не понял, что произошло. Амеры визг до небес подняли от счастья, они думают, что ты просто перегорел. Но у нас-то знают, что это просто чушь, а вот в чем настоящая причина… Стоп, это не важно, что уж теперь… О девчонках твоих мы позаботимся, тут не волнуйся. Маклауд вообще… ты только не психуй, главное. Он, короче, Светке предложение сделал, а та согласилась. Засранец, сначала крестным Лельке, а теперь и вообще отчимом станет. Вот ведь непруха.

Мне было… паршиво мне было. Но это лучший выход. Светик не должна быть одна. И Маклауд, старый добрый Маклауд — идеальная кандидатура. Мы с ним через такое вместе прошли, столько всего пережили и видели… Стиляга — он же Серега Волков, мужем для Светланы будет так себе. Вот отцом для Ольги — это да, но он и так ее не оставит. Они в свое время с Андреем Маклаудом Вятовым целую баталию устроили, споря, кто будет крестным, а в итоге все решил банальный жребий.

— Ольга окончила школу и пошла на юридический, будет твоей фирмой,