Мы вместе. Живые. И, наверное, несмотря ни на что, счастливые.

В квартире с Димой мы остались вдвоем – Дилара утащила Леху к себе, рассудив, что нам нужно побыть наедине. Мы действительно в этом нуждались. Я сидела на диване, Дима лежал, положив голову мне на колени, а у него в ногах с удобством разлегся Лорд, которые не отходил от хозяина ни на шаг.

Мы разговаривали – друг о друге, о своем будущем. Дима сказал, что не хочет меня отпускать. А я и подумать не могла об этом. Не для того я заново обрела свою любовь, чтобы так просто ее отпускать.

- Давай уедем? – предложил Дима, и мои пальцы замерли в его волосах.

- Куда?

- В твой родной город. Как и хотели после школы.

- А твоя семья? – осторожно спросила я.

Мне уже было известно, что Крет связался с отцом Димы и пообещал в знак благодарности помочь им «ожить». Его сестры и мачеха находились в безопасности, и из-за этого у Димы словно камень с души упал. Я поймала его за улыбкой – широкой и радостной, как когда-то давно. Для меня это стало знаком, что он оживает по-настоящему. Внутренне. Душой.

- Думаю, они проживут и без меня, - ответил Дима. – Я сделал все, чтобы их защитить. Но теперь с ними все хорошо.

- Думаю, если я познакомлю тебя с бабушкой, она обрадуется, - улыбнулась я. – Она давно уже спрашивает меня, когда я найду себе парня.

- Обещаю быть примерным в ее глазах.

Мы заснули ночью, целомудренно лежа рядом – Дима был не в том состоянии, чтобы даже просто целоваться. И когда я неловко его обняла, вздрогнул от боли в ребрах. А проснулись рано утром – нас разбудил звонок.

- Слушаю, - хрипло спросила я, не разлепляя глаз.

- Полина? – раздался смутно знакомый женский голос.

- Да, а вы кто?

- Это Лика. Лика Малиновская. Твоя одноклассница.

- А, это ты. Привет, Лика, - удивленно сказала я, вставая с дивана. – Что ты хотела?

- Хотела поблагодарить. Ты помогла мне и моей дочери. И мне… И я… В общем, прости, - вдруг выпалила Лика.

- За что? – усмехнулась я.

- Я ужасно вела себя в школе. Устроила травлю. Специально.

«Крыса, крыса, крыса», - раздались в голове смазанные выкрики одноклассников, задиравших меня. Стало не по себе. Те дни я никогда не смогу забыть – особенно после того, как стало известно, что умер Дима.

- Это было ужасно. Я только сейчас это поняла. Когда стала матерью, - продолжала Лика – кажется, через силу. – Прости, если сможешь.

Распахнув дверь, я вышла на балкон и вдохнула свежий утренний воздух, пропитанный влагой.

- Ты когда-нибудь теряла того, кого сильно любила? – спросила я, глядя на небо – голубое и безмятежное.

- Егора, - прошептала Лика. – Он ушел от меня, когда я забеременела. Сейчас стал популярным блогером. А на нас ему плевать.

- Но он жив. Я имела в виду другое – умирали ли твои близкие люди? – повторила я.

- Нет, слава богу. Хотя… Мой ребенок, - вдруг выдала Малиновская. – Я едва не потеряла его в тот день…

- А я теряла. Дважды. Знаешь, что мне действительно сложно простить? Не то, что вы кричали мне вслед «крыса», а то, что смеялись, когда Димы не стало, - сказала я. – Ушел человек, а вам было радостно. Ты бы простила за это, Лика?

Она долго молчала, прежде чем ответила:

- Нет.

- А я прощу только потому, что он воскрес.

- Что? – потрясенно прошептала Малиновская, явно решив, что я не в своем уме. Но я не ответила ей, продолжала:

- Надеюсь, что ты действительно изменилась. Что твоей дочерью никто и никогда не будет издеваться так, как над кем-то издевалась ты. И что ты воспитаешь ее достойным человеком, который не пройдет мимо, когда другому понадобится помощь.

Малиновская всхлипнула.

- Я правда рада, что у вас все хорошо.

- На твоем месте я бы ненавидела такую, как я, - потерянно проговорила бывшая одноклассница.

- У меня нет сил на ненависть, - отозвалась я. – И я устала от прошлого.

- Прости меня, - прошептала Малиновская сквозь слезы. – В школе мне хотелось быть самой крутой. Чтобы все меня уважали и любили. Мне просто сносило крышу. Я сама не понимала, что делаю. Прости… Кто бы знал, что так выйдет… Кто бы знал… А ведь я назвала в честь тебя дочку! Полиной назвала!

Я вздрогнула.

- Зачем?

- Когда я ехала в скорой, молилась. Думала – если со мной и дочкой все будет хорошо, назову ее в честь тебя. И попрошу у тебя прощения. Только бы с ней все хорошо было. У меня никого роднее нет теперь, чем она, моя девочка. Спасибо, ты не прошла мимо, несмотря на то, что я тебе сделала. Буду благодарить тебя всю жизнь. И всю жизнь буду вспоминать, какой была тварью.

- Береги дочку, - ответила я и, попрощавшись, положила трубку.

Как порою насмешлива бывает судьба – те, кто когда-то унижал кого-то, просят о прощении. Преследователи становятся жертвами. Может быть, тогда, три года назад, я бы позлорадствовала, но сейчас не могу. Нет ни сил, ни желания. Не думаю, что мы с Малиновской встретимся снова, но, надеюсь, она действительно изменилась – хотя бы ради ребенка, которого ей, судя по всему, придется воспитывать самой.

- Ты уже встала? – Дима осторожно обнял меня сзади, сложив руки на моей талии. – Почему так рано?

- Да так. Хочешь, я приготовлю тебе завтрак?

- Хочу.

Рядом раздался негодующий лай – Лорд тоже хотел есть.

- А тебя мамочка разбаловала, раньше голос без надобности не подавал, - нахмурился Дима. – Придется опять твоим воспитанием заняться.

Лорд снова коротко гавкнул, после чего сбежал с балкона на кухню и уселся около своей миски.

После быстрого завтрака и короткой прогулки с Лордом мы с Димой снова поехали в полицию – уже вместе, только общались мы с разными следователями. Там мы провели почти весь день, и вечером на машине одного из людей Крета вернулись уставшие как собаки, но все такие же счастливые – просто оттого, что были рядом друг с другом.

Было уже темно – ярко светили лишь фонари. И прохладно – лето постепенно сдавало позиции осени. В воздухе носился терпкий медовый аромат цветов, а на тротуаре лежали первые упавшие листья.

Возле подъезда нас ждали Руслан и Саша, которая, увидев Диму, побледнела. Кажется, она до сих пор что-то чувствовала к нему. Как они узнали адрес, по которому мы жили, я понятия не имела. Впрочем, мы не особо шифровались.

- Полина, как ты? – Руслан вышел из тени и направился ко мне, не сводя с меня глаз.