Все эти государственные и народные выгоды совершенно объясняют то упорство, с которым Англия в течение столетия старается удержаться на Индийском полуострове».

Была и еще одна проблема. Английские власти стремились укрепить в Индии влияние с помощью идеологии. Они попытались оторвать народ от корней, переписать религиозную матрицу, которая была основой жизни индийцев. Были запрещены некоторые религиозные обычаи и ритуалы индуизма. Но это еще можно было объяснить, скажем, крайне жестокий обряд сжигания вдов заживо вместе с умершим мужем не одобряли и индийцы-мусульмане. Но английские миссионеры при поддержке правительства стали вести очень жесткую проповедь христианства среди индусов и мусульман. Создавались отдельные европейские школы и колледжи, где обучение индийских детей велось только на английском языке.

«Английское правительство, стараясь вести свое дело постепенно, благоразумно обратилось к положительным наукам, и их преподавание в индийских школах идет весьма успешно.

…Вообще действия английского правительства в Индии, особенно в последнее время, запечатлены характером просвещенной гуманности. Вместе с религиозной и национальной терпимостью правительство высказало и свое уважение к свободе мнений, дозволив в Индии свободу книгопечатания. Запретительные действия его направлены были постоянно только на явления, оскорбительные для человечества, например на человеческие жертвы, на сожигание вдов и т. п. Отношения высших каст к низшим оно смягчило, установив равенство всех пред законом. Чтобы предупредить злоупотребления судов, оно учредило суд присяжных; чтобы лучше соразмерить взимание податей, приступило к кадастру, и пр.

И, несмотря на все это, индиец восстал, восстал с остервенением ненависти, и даже равнодушную Англию заставил содрогнуться от своих неистовств — в то самое время как эта Англия принималась деятельно заботиться о благосостоянии его страны. Эта странная реакция, произведенная совершенно не вовремя, вызвала уже много разнообразных объяснений. Иные сваливали все дело на религиозный фанатизм, другие — на злоупотребления английских чиновников, третьи — даже на то, что в индийских газетах позволяли печатать статьи о недостатках английского управления. Но, конечно, все подобные вещи если и могут служить поводами, то никак не могут делаться причинами возмущений»[179].

И правда, причин, как уже говорилось, было много, и в такой ситуации повод мог найтись любой. На этот раз поводом к восстанию стали патроны. Еще раз вспомним, что представляла собой армия Ост-Индской компании. Ее численность в 1806 году составляла 158 000 человек, из них 24 500 британцев — сержантов, солдат и офицеров и 134 тысячи индийцев. Перед восстанием сипаев в 1857 году только Бенгальская армия Компании состояла из 139 тысяч человек, еще 26 тысяч европейцев командовали ими. Всего в Индии, в трех сипайских туземных армиях — Бенгальской, Мадрасской и Бомбейской, служили 311 тысяч человек. Именно местных. Еще было 40 160 европейских солдат и 5362 офицера. Сипаи, то есть индийцы-наемники, занимали приниженное положение по сравнению с англичанами. Они и получали меньше, всего 8 рупий в месяц, и доступ к офицерским должностям был для них закрыт. Венец карьеры — сержант. То есть по-местному хавильдар. Ну или позже субедар. Придумали такое вот специальное звание выше унтера, но младше английского офицера. При этом субедар командовать англичанами не мог. Только туземными военными. Но приезжий англичанин, мальчишка лет 18 в звании младшего лейтенанта, мог запросто отчитать, побить или вовсе приказать подвергнуть телесным наказаниям закаленного в боях с афганцами и пенджабцами вояку лет сорока. А ведь они постоянно воевали. Работой наемника-сипая была война. Буквально так. Именно сипаи Бенгальской армии стали ударной силой первой Англо-афганской войны 1839–1842 годов, они воевали в Синдской кампании 1843 года, потом в Пенджабских войнах, потом в Бирманской войне 1852 года. Сипаи воевали с Китаем в обеих опиумных войнах. Да и в русском Крыму на Мамаевом кургане и под Керчью десятки сипаев сложили головы. За Британию. За английское геополитическое господство. Так что не странно, что восстала именно армия. Хотя за военными стояли, безусловно, другие, более серьезные фигуры. Во всяком случае, Николай Игнатьев пришел именно к таким выводам. Он писал в Петербург:

«Восстание в Индии — не внезапный бунт нескольких туземных полков против Компании, а скорее выражение стремления края освободиться от ненавистного им ига иноземцев. Приметы неудовольствия в жителях и особенно в войсках весьма многочисленны и накопились издавна, но, по-видимому, главное заключается в сознании, родившемся в туземных войсках, своей силы, в сравнении с малочисленностью европейских войск, в мысли о возможности самостоятельности, в негодовании, давно питаемом между туземными офицерами, на исключительность прав англичан, в злоупотреблениях лиц управления и в всепожирающей алчности Компании, обнаружившейся в особенности в последние годы; туземные властители, даже те, кои пребывали верными Компании и во времена испытаний, — убедились, что всем владениям в Индии не избегнуть поочередно участи королевства Удского (имеется в виду княжество Ауд, которое расположено в Северной Индии, оно было присоединено к владениям Ост-Индской компании в 1856 году и стало одним из главных центров восстания. — Прим. авт.) и что рано или поздно всякий клочок земли, досягаемый для английских торгашей, будет ими захвачен».

6 февраля 1857 года в 34-м Бенгальском полку туземной пехоты вдруг стали распространяться слухи о новых патронах с оболочкой, пропитанной свиным и коровьим жиром. Тогда оружие заряжалось со стороны ствола, а не с казенной части. Верхушку же патрона с пулей надлежало надкусить при заряжании ружья. Порох из картонной гильзы засыпали в ствол, гильза использовалась как пыж, сверху шомполом забивалась пуля. Была даже соответствующая команда — «скусить патрон». Вся эта ситуация с новыми патронами оскорбляла религиозные чувства мусульман и индуистов, потому что для одних корова — священное животное, и коровий жир есть запрещено, как и говядину, для других же запрещена свинина и тем более жир. Понятно, что слухи эти возникли не просто так. И что тот, кто придумал взорвать такую информационную бомбу, точно понимал, какой результат получится. К подобным же выводам пришел и Игнатьев после бесед с британскими офицерами.

«Сколько мне кажется, первоначально предположено было произвести восстание во время войны с нами, оно было отложено до более благоприятного времени, когда в Индии проведали о неожиданном в Азии заключении Россиею Парижского мира. Война Англии с Персиею и ожидавшееся в Индии вмешательство России показались благоприятным случаем для возобновления тайных приготовлений, замечательно, что корреспонденция между туземцами посредством хлебов была замечена Правительством в непродолжительном времени после отплытия экспедиционного корпуса в Бушир.

Поводом к восстанию 3-го туземного регулярного кавалерийского полка, положившего начало мятежу, был, как Вашему Высокопревосходительству известно, отказ низших чинов употреблять для заряжения карабинов присланные только что в войска так называемые енфильдские патроны (то есть для винтовки Энфилда. — Прим. авт.), сделанные из цельного куска жирной бумаги, образцы коих я предоставлял Вашему Высокопревосходительству. Ничтожность сей причины уже с первого взгляда доказывает, что оная не могла быть истинным поводом к такому сильному и общему восстанию (Прим. Лучшим же доказательством сего служит то, что инсургенты, как ныне оказывается, — стреляли близ Дели в англичан теми же патронами, введение коих произвело — по мнению многих — восстание). Говорят, что 3/15 мая было назначено для общего восстания войск в Бенгальском президентстве и к повсеместному умерщвлению англичан, но наказание 85-ти нижних чинов 3-го легкого кавалерийского полка побудило полк этот ускорить бунтом и 10-го мая поднять против англичан туземные войска Мейрутского отряда для освобождения взятых под стражу виновных их товарищей. Сему преждевременному — против расчетов заговорщиков — восстанию части Бенгальской армии и недоразумениям, возникшим потом — отчасти вследствие сего, — махомедане приписывают несовершенный успех задуманного плана»[180].