Грин остался один. Его лицо тотчас потеряло выражение беззаботности и игривости, тяжелые складки легли на лоб, побелел шрам, изуродовавший щеку…

Он, естественно, не мог сказать этому болвану Швальбе, что, покидая Германию, чувствует себя плохо, и даже очень. Работать во владениях Карла Функа – просто, тут вокруг свои, рядом – американские солдаты. Совсем другое дело – в Москве. Тем более, что Шервуд, на смену которому теперь направлялся Грин, привлек внимание чекистов, провалился сам и провалил других. В этих условиях будет трудно, тем более, что Харвуд не даст покоя – он очень торопится с операцией «Вирус». Ответственность за ее проведение возложена сейчас на Грина, хотя фактически его функции окажутся весьма ограниченными – быть связующим звеном между Харвудом и Фоксом – Чумой.

«Акция "Б"» началась точно по плану, утвержденному Харвудом. Вечером от унылого здания в лесу отошли три закрытых автомобиля. Урча моторами, машины выползли на автостраду, развернулись и пошли в восточном направлении.

Профессор Макгайр не сомневался в том, что враги задумали с ним расправиться. Он не знал, в какое место и зачем его везут, почему его не убили там, в подвале, где он часто видел вот этого субъекта с заплывшей жиром блинообразной физиономией, что сидит сейчас рядом с ним и поторапливает шофера.

До этого часа Макгайр никогда не видел сутулого человека, который сейчас бешено гнал первую машину, но во взгляде, брошенном им, он увидел столько ненависти, как если бы они давно были смертельными врагами. Макгайр, естественно, не знал, что Шервуд считал именно его виновником всех бед, постигших его в Москве: из-за него провалилась миссия Алхимика, поставлена под угрозу срыва вся операция «Вирус», и если не произошло международного скандала, то лишь благодаря талантам Фокса. Карьера Шервуда как разведчика может бесславно оборваться; ее может поправить только успешное проведение «Акции "Б"», продуманной Харвудом во всех деталях.

Швальбе успокаивал Макгайра тем, что его, мол, везут для передачи властям Германской Демократической Республики. Но ученый не верил ни одному его слову – почему в таком случае с него не сняли наручники? Зачем на расстоянии нескольких метров позади следует машина, переполненная молодчиками из того самого здания, в котором его пытали?

Было уже поздно, когда они прибыли в небольшой городок. Шервуд с облегчением вылез из-за руля: приехали. Макгайр почувствовал – сейчас ему конец. Шервуда и Швальбе встретил человек в штатском. Они говорили по-английски. До слуха Макгайра донеслись обрывки разговора. Шервуд спросил:

– Советский парашют доставлен на место?

Человек в штатском ответил утвердительно, но при этом начал возбужденно и как бы оправдываясь что-то объяснять.

– Я сам посмотрю, – раздраженно произнес Шервуд.

Тронулись дальше, но вскоре снова остановились, вышли на дорогу.

– Корреспонденты прибыли? – спросил Шервуд.

– Йес, – ответил человек в штатском.

Местность вокруг гудела голосами, слышались слова команды… По обочинам дороги стояли танки, наполненные солдатами грузовики.

– Какая часть? – спросил Шервуд.

– Дивизия «Ад на колесах».

Шервуд зло выругался и вместе с Швальбе отошел подальше от затемненной внутри машины – они о чем-то совещались.

И тут случилось то, чего Макгайр меньше всего ожидал:

– Руки! – тихо скомандовал ему юноша за рулем. И Макгайр почувствовал, как тот отомкнул наручники.

– Не снимайте пока, возьмите вот это. – И Вилли сунул англичанину пистолет. – Спрячьте в рукаве.

Шервуд и Швальбе были чем-то расстроены.

Неожиданно раздался рев сирены и из-за поворота вылетела большая гоночная машина: рядом с водителем, угрюмым на вид человеком, сидела молодая женщина, при виде которой Макгайр всем корпусом подался вперед – это была она, та, которой «Консул» послал змею! Что же делать сейчас ему, Макгайру?

– Молчите! – прошептал юноша за рулем. – Вас убьют на месте. Молчите же!

Макгайр в изнеможении откинулся назад. Обдав Шервуда и Швальбе пылью, гоночный автомобиль остановился.

– Пусть проваливают отсюда… – сквозь стиснутые зубы прошептал Шервуд и шагнул вперед. Но Швальбе вцепился в его руку.

– Оставьте их, – сказал он испуганно. – Это Герман Гросс, его боится даже Функ… Он отчаянный малый. – Швальбе не сказал другого – он узнал и женщину, ту самую, которую Грин приказал ликвидировать. Но Шервуду об этом говорить незачем. К сожалению, это не Грин – тот все понимал с полуслова.

Шервуд выругался и в сопровождении человека в штатском поспешно ушел.

Швальбе напряженно следил за черным автомобилем Гросса, появление которого здесь ему не нравилось. Интуиция старой ищейки подсказывала ему, что между появлением Гросса и его спутницы и операцией по ликвидации Макгайра существует какая-то связь. Но какая? Впрочем, в конце концов над этим не стоило ломать голову – все равно первый вариант проведения «Акции "Б"» отпадал: окрестности тихого, малолюдного местечка, где намечалось покончить с этим делом, оказались битком набитыми американскими и немецкими солдатами. В тщательно разработанном плане было что-то, как видно, не учтено.

Шервуд поспешно возвратился, озабоченный и мрачный: в действие вступал второй вариант проведения «Акции "Б"».

Машины рванулись дальше на восток. Автомобиль Германа Гросса остался на месте с открытым капотом – депутат ландтага копался в моторе, а его спутница стояла рядом с ним и, казалось, не обратила внимания на Швальбе и его компанию.

Если до сих пор Шервуд и Швальбе ехали, хотя и быстро, но «на глазок», то теперь иное дело – счет шел на секунды. Шервуд знал, что его телефонный звонок привел в движение механизм некоторых организаций в Берлине, явился сигналом для людей на границе и для корреспондентов, предусмотрительно собранных в Альтштоссе, по ту сторону границы.

«Кто-то в штабе, сам того не подозревая, подложил мне порядочную свинью, – размышлял Шервуд. – Неужели они не могли найти другого места для тактических занятий! Идиоты! Из-за них полетела к черту прекрасно подготовленная инсценировка со спуском Макгайра на советском парашюте и последующей затем расправой над ним советских агентов».

Швальбе устал от напряжения и уже не мог болтать. Все шло как обычно, он знал это по богатому опыту в прошлом – англичанин чувствует себя обреченным и бессильным, по существу его уже нет в живых, ни на какое сопротивление он абсолютно не способен. А Вилли и не догадывается, что и ему осталось жить каких-нибудь два часа. «По правде говоря, стрелять в Вилли – свинство, – размышлял Швальбе, – но и тут иного выхода нет: советские власти требуют его возвращения на родину, родной отец уже приехал за ним и болтается в Берлине в ожидании сына. Нет, не для того этот русский мальчишка был дан на воспитание Швальбе! Вилли выполнит свой долг так, как этому его учил Швальбе, – он убьет Макгайра, а затем умрет сам, умрет от руки того, кто долго заставлял его называть себя отцом». Швальбе покажет Гелену Функу, что он правильно понимает свой долг.