Эммон почти не шевелился и не произнес ни слова. Это пугало сильнее, чем если бы он пришел в ярость.

– Солмир думал, что я не впустила корни потому, что не захотела. – Кривясь от гнева, Рэд в упор посмотрела на Эммона. – Он думал, ты мне все объяснил.

Лицо его смягчилось, ярость сменилась печалью.

– Я боялся, что, если объясню тебе все, ты впустишь их в себя. Попытаешься помочь мне.

Эммон фыркнул, глядя в пол, упавшие волосы скрыли его глаза.

– И я оказался прав.

– Конечно прав. – Ее Волк. Он хорошо ее знал. – Эммон…

Рэд запнулась, вспомнив, как он отреагировал, когда она уже пыталась произнести эти слова раньше.

– Я выбрала это. Я выбрала тебя.

– Тебе не стоило этого делать, – прошептал Эммон. – Мне не хватило сил спасти их, Рэд. Даже после того, как Диколесье запустило в них свои корни, я старался не дать ему навалиться на них полностью, сдерживал худшее. И все равно оно пожрало их до последней косточки, каждую из них. – Эммон судорожно вздохнул. – Что, если я не смогу спасти и тебя?

– Вот этого ты все никак не можешь понять: это я тебя спасаю. – Рэд осторожно потянулась к его щеке свободной рукой. – Позволь мне сделать это.

Во время ее рассказа Эммон держался крайне сдержанно, но когда она коснулась его лица, вся его сдержанность слетела с него, как маска. Рот его приоткрылся, янтарные глаза засияли.

– О Короли! – выдохнул он, словно молил о пощаде. Рэд коснулась большим пальцем его нижней губы, и он закрыл глаза. – Короли и тени, Рэдарис.

– Ты не дал мне кое-что договорить, но это важно.

Рэд яростно впилась пальцами ему в подбородок и произнесла жестко, с вызовом, почти желая, чтобы он опять начал возражать ей.

– Я люблю тебя, Эммон.

Он вздрогнул, судорожно выдохнул.

– И хочу поцеловать тебя, – выдохнула она. – Но сперва я хочу знать, что ты чувствуешь по поводу того, что я сейчас тебе сказала.

Рэд совершенно не ожидала, что в ответ он рассмеется, и тем приятнее было это слышать – хотя это был тихий и печальный смех.

Одной рукой Эммон обнял ее за талию, притягивая к себе, другой взъерошил ее волосы.

– Конечно я люблю тебя. – Та же страсть, которой были полны его прикосновения, горела в его глазах, когда он посмотрел на нее. – Вот почему я так боюсь.

– Побояться мы можем и завтра, – пробормотала Рэд.

А потом его губы, теплые, сладкие, как мед, коснулись ее губ, и не было страха в том, как он прикасался к ней, и губа его, которую она сжала зубами, была мягкая и расслабленная. Он взял ее за подбородок так, словно это была какая-то святыня, которую он должен защитить, их языки сплелись, а затем он начал покрывать поцелуями ее шею в такт бьющейся под кожей жилке. Рэд вздохнула, прерывисто и низко, и они оказались на полу, борясь с завязками на одежде, пока между ними не осталось никакой преграды. Рэд лежала на деревянном полу в комнате на верхушке башни, волосы ее разметались, а он смотрел на ничем не прикрытый Знак на ее обнаженной, порозовевшей коже.

После того как Диколесья в самой Рэд стало больше, Знак также увеличился в размерах. Усики выползли из кольца корней, находившегося чуть ниже локтя, в обоих направлениях; на своем пути вниз кружево корней заканчивалось на полпути к кисти, а наверху добралось до изгиба плеча.

Эммон легко, едва касаясь, провел пальцами по этому узору, широко раскрытыми глазами впитывая каждый его извив.

– Тени меня раздери, ты прекрасна, – пробормотал он, поцеловал метку и двинулся от локтя вверх, к нежному месту под ключицей.

Рэд привстала, желая, чтобы их губы снова встретились, но Эммон мягко нажал ей на плечо и уложил обратно на пол.

– Ляг и не суетись. Я слишком долго этого хотел, чтобы теперь сделать наспех.

– Это приказ?

– А ты бы хотела, чтобы это был приказ? – Бровь над горящим страстью янтарным глазом изогнулась.

– Да.

Он засмеялся, и смех этот согрел душу Рэд.

– Приятно это знать.

Эммон продолжал покрывать поцелуями ее плечи, груди и снова шею. Дыхание и пульс Рэд участились.

– Я хотела этого, – пробормотала она прямо в его раскрытый для поцелуя рот, когда он снова поднял голову. – Корни, Знак, я хотела иметь это все.

– Я верю. – Еще один глубокий поцелуй, от которого тело Рэд начало извиваться. Эммон порочно ухмыльнулся. – Но я позволю тебе доказать свои слова.

Рэд провела рукой по его ягодицам, прижимая его к себе, и так же порочно усмехнулась в ответ. Эммон глухо застонал, запустил пальцы ей в волосы, приподнял ее подбородок. Прихватил зубами кожу на шее – это должно было причинить боль, но получилось наоборот. Рэд застонала, ее бедра качнулись к нему, пока его губы опускались все ниже. Эммон усмехнулся, продолжая гладить ее, глядеть на нее, раздвинул ее ноги коленом. Рэд выгнулась на полу, без слов умоляя о большем. Еще всего того, от чего так долго они пытались убежать. Она хотела ощутить своей кожей каждый его шрам, она их все успела выучить наизусть.

Эммон остановился. Пламя камина освещало его рельефную грудь. Он взял лицо девушки в ладони. Рэд всем телом подалась навстречу его теплому телу, стараясь прикоснуться к нему всей поверхностью кожи. Эммон провел большим пальцем по ее виску.

– Ты уверена?

– Уверена. – Рэд провела кончиком пальца по его припухшей губе, и он вздрогнул. – Всегда была уверена, как и ты.

Он накрыл ее собой, и горячая волна унесла их обоих. Корни Диколесья в них пульсировали, прорастая все глубже и сплетаясь так же, как и Волки на полу.

В какой-то момент они перебрались на кровать, и хотя руки-ноги Рэд болели, когда она проснулась, приятно было обнаружить себя на чем-то более мягком, чем пол. Щекой она уткнулась в теплую руку Эммона, которая уходила ей под шею. Ладонь его покоилась на ее макушке. Он дышал глубоко и ровно. Рэд повернулась, поцеловала его в плечо. Эммон издал низкий, довольный звук и сильнее прижал ее к себе. Рэд пристроила подбородок на его покрытой шрамами груди. Растрепанные волосы Эммона торчали во все стороны, растекаясь из-под ее пальцев. Во сне черты его лица смягчились, складка между бровями разгладилась. Осторожно, чтобы не разбудить любимого, Рэд провела пальцем по тому месту, где она должна была находиться. Диколесье, обвившееся вокруг ее костей, в этот момент слегка потянуло ее. Рэд съежилась от боли. Быть якорем для леса не доставляло никаких удобств, особенно учитывая, что он продолжал расти внутри нее и закреплялся все сильнее.

Лес потянул снова, так, что Рэд вздрогнула. Через лишенные стекол окна донесся слабый звук – вздох, рожденный из шелеста листьев и скрипа растущих ветвей.