— Что ты имеешь в виду?

— Мы идем по следу Джиллиан. А вот по какому следу шла она? Она отправилась в Обервинтер после своей находки в архиве Майнца. А это не имеет никакого отношения к молитве Манассии и к медведю, роющемуся в земле.

— Может быть, мы шли по неверному следу с этими рисунками, — предположил Ник. — «Записи царей Израилевых» считаются потерянной книгой Библии. Может быть, автор таким образом хотел сказать, что книга отправилась в то место, куда отправляются пропавшие книги. В Библиотеку дьявола.

— Но медведь… Ты думаешь, это совпадение, что рисунок с карты оказался именно в молитве Манассии?

«Ключ — медведь».

— Ты сама говорила, что средневековые художники все время копировали друг друга.

— Ощущение такое, будто мы идем по следу, который кто-то оставил нам пять столетий назад. Надписи, сделанные твердым пером, спрятанные книги, повторяющиеся образы… Но я не уверена, что это указывает на Обервинтер.

— А Джиллиан была в этом уверена.

Ник чуть отодвинулся, ровно настолько, чтобы засунуть руку в карман — хоть чуть-чуть отогреть. Он коснулся тонкого корпуса своего сотового, ощущая покалывание от притока крови к пальцам.

Нет, понял он, это была не кровь — телефон у него в кармане вибрировал. Он к тому же и звонил, но за ревом двигателя и шипением воды Ник не слышал звонка. Видимо, он забыл выключить телефон, после того как использовал его для подсветки в архиве.

Он вытащил трубку, посмотрел на нее, как на артефакт какой-то неземной цивилизации. А потом, от усталости и непроизвольной реакции на звонок, нажал «ответить».

— Ник? Это Саймон.

Ник чуть не выронил трубку. Эмили посмотрела на него, округлив рот: «Кто?»

— Ательдин, — прошептал Ник. Потом в трубку: — Откуда у вас этот номер?

— Вы же звонили мне со своего телефона из Нью-Йорка. Я вам названиваю вот уже двадцать четыре часа. Вы не получали моих посланий?

— Где вы?

— В Майнце. Это на Рейне. Неподалеку от Франкфурта. Не прозвучали ли его слова слишком уж непринужденно?

Слишком самоуверенно, слишком шапкозакидательски? Или Ник впадает в паранойю?

— И как Майнц? — спросил он, стараясь говорить спокойно.

— Тут есть великолепный собор в романском стиле. И магазин, где продаются шоколадные бюстики Гутенберга. — Сарказм прозвучал вполне уместно. — Но я сюда не за ними приехал. Я позвонил в наш парижский офис, и оказалось, что на следующий день после нашего отъезда мне пришел пакет. Из Майнца. Моя секретарша узнала почерк Джиллиан.

— И что там?

— Вы должны сами это увидеть. Вы можете приехать в Майнц?

— Не сейчас. Вы мне не можете сказать, что там она пишет?

— Это будет проще показать.

В висках у Ника застучало.

— Бога ради, Ательдин, мы пытаемся найти Джиллиан. Сейчас не время для игр.

— Абсолютно с вами согласен. Почему вы мне не говорите, где вы?

Ник молчал. Ательдин раздраженно вздохнул.

— Вы слышали про дилемму заключенных? Два человека в камере. Если они доверятся друг другу, то обретут свободу. Если нет, то оба будут повешены. Мы с вами именно в таком положении.

Ник по-прежнему молчал. Он был в ступоре, заморожен неопределенностями, от которых у него мутился разум.

— Джилл точно была в Майнце две недели назад. Я заходил в архивы: они там ее помнят. Мы почти у цели, Ник.

— Что было в посылке от Джиллиан?

Ательдин помолчал. Потом заговорил:

— Хорошо. Вы хотите баш на баш — ладно. Это была первая страница из бестиария, с которым вы убежали из Брюсселя. Кто-то ее вырвал, а Джиллиан, я думаю, нашла. Я сделал фотографию страницы на телефон и посылаю вам сейчас. Принимайте.

Ник ждал. Не было ли это еще одной ловушкой? Каждую секунду пребывания в Сети волнение Ника возрастало.

Электронная трель возвестила о том, что сообщение получено.

— Ну… так где вы?

Может быть, дело было в усталости. Может быть, в голосе Ательдина: каким бы покровительственным и высокомерным он ни казался, послышалась редкая нотка чего-то знакомого. Может быть, в его просьбе крылось какое-то отчаяние. Если мы не доверимся друг другу, то оба будем повешены.

— Мы направляемся в одно местечко на Рейне. Оно называется Обервинтер. Я позвоню, когда доберемся, и мы что-нибудь придумаем.

— Может, и мне удастся туда добраться. Дороги сейчас хуже некуда. — Он откашлялся. — Слушайте, мне жаль, что мы расстались в Брюсселе. Мы должны держаться вместе. Ради Джилл.

— Мне пора…

— Постойте. Тут есть…

Голос Ательдина прервался, его слова были заглушены прерывистыми помехами. Несколько секунд спустя он вернулся.

— …что она.

— Что вы сказали?

Ник оглянулся. Они огибали излучину — река между двух гор оказывалась словно в ловушке. Сигнал сюда не приходил.

— Я вас теряю.

Снова помехи. Потом тишина.

Ник отключился. Он в волнении чуть не вырубил питание. Но мигающая иконка на экране напомнила ему о послании, полученном от Ательдина.

— Я думаю, если сигнал сюда не доходит, то и отследить местонахождение телефона они не смогут.

Он открыл картинку и передал трубку Эмили. На маленьком экране трудно было что-то разглядеть. Она нажала несколько кнопок, увеличивая изображение.

— Это стандартное начало бестиария. «Лев храбрейший из всех зверей и не боится ничего…» Вот картинка.

Лев, выгнув спину, рычал так громко, что все соседние слова, казалось, трепетали.

Ник взял телефон и прокрутил картинку. Руки у него так занемели, что он чуть не уронил мобильник в воду.

— Что это?

Отметина на полях у самого низа страницы, слишком слабая, чтобы быть частью иллюминации.

— Может, клякса?

Ник увеличил изображение. Пиксели стали расплываться, потом сами по себе обрели резкость. Это была полная бессмыслица — другого слова и не подобрать, — примитивный набросок прямоугольного здания с тремя дверями и большим крестом рядом.

— Крест, видимо, означает, что это церковь или, может быть, монастырь. Это резонно. Если Библиотека дьявола и в самом деле существует, то монастырь — самое безопасное для нее место.

Ник еще несколько секунд смотрел на картинку, потом отключил телефон.

— Надеюсь, я поступил правильно, сказав Ательдину, куда мы направляемся.

Эмили взяла его за руку, сжала пальцы.

— Теперь уже все равно ничего не поделаешь.