В белоэмигрантских изданиях существовала версия, согласно которой, опасаясь за судьбу жителей Новочеркасска и желая оградить их от возможных грабежей и насилий в условиях безвластия и отсутствия каких-либо вооруженных сил, атаман Назаров не хотел оставлять город без вооруженной защиты даже на короткое время и сознательно оставался в нем, поджидая подхода Североказачьего революционного отряда Голубова с целью передачи ему донской столицы. В подтверждение этого в белоэмигрантских изданиях даже приводились выдержки из приказа атамана Назарова, отданного в 12 часов дня 25 февраля генералу Попову, в котором последнему предписывалось «начать отход с таким расчетом, чтобы закончить его к приходу отряда Голубова» [379]. Данное утверждение, по нашему мнению, вполне правомерно и фактически подтверждается ходом событий. Буквально через несколько часов после ухода из города отряда генерала Попова вечером 25 февраля в него вступил отряд Голубова, который грубо разогнал заседавших депутатов Малого круга, приказал арестовать его председателя Волошинова и атамана Назарова. (3 марта 1918 года они были расстреляны [380].) На следующий день, 26 февраля, в Новочеркасск вступили и советские отряды Медведева и Петрова из колонны Саблина. В опубликованном через несколько дней воззвании комиссара по борьбе с контрреволюцией на юге России Антонова-Овсеенко отмечалось: «В братском союзе с фронтовым казачеством советские войска сломили главную опору буржуазной контрреволюции в России» [381].

В это же время наблюдалось постоянное увеличение числа донских станиц, жители которых, по донесениям советского командования, «...доброжелательно встречали представителей областного Военно-революционного комитета», а в ряде случаев даже принимали решения о присоединении к нему [382]. В некоторых станицах казачье население добровольно выносило постановление об организации Советов [383]. Процесс установления советской власти на территории Донской области хотя и имел целый ряд особенностей и зачастую носил чисто формальный характер, значительно расширялся.

В феврале 1918 года в свою завершающую стадию вступила политическая борьба в Терской области. В это время во Владикавказе проходили заседания войскового круга VI созыва, на которых обсуждался вопрос о власти в крае. Войсковой атаман есаул Л.Е. Медяник[50] и члены войскового правительства подали в отставку, поскольку, как заявил атаман, «от нашей работы сейчас, благодаря отрицательному отношению к нам населения, нет никакой пользы» [384]. Круг принял отставки и решил вместо правительства избрать временный исполнительный комитет в составе 12 человек [385]. Его председателем стал М.И. Гужеев. На круге также были избраны новые начальники войскового штаба, Пятигорского, Гребенского, Моздокского и Сунженского отделов войска и 1-го Сунженско-Владикавказского полка. Примечательно, что в специальном постановлении круга объявлялось об образовании вместо прежних органов местного казачьего управления отдельских, станичных и хуторских Советов казачьих депутатов [386].

16 февраля, спустя всего несколько дней после начала работы войскового круга, в г. Пятигорске открылся II съезд народов Терека. Его делегаты потребовали немедленного закрытия и роспуска круга. Во Владикавказ на круг от имени съезда была послана телеграмма, в которой в категоричной форме говорилось: «Делегатам круга, имеющим полномочия работать с нами, немедленно прибыть в Пятигорск, делегатам, не имеющим таких полномочий, немедленно разъехаться по домам; бывшему войсковому правительству быть на своих местах до принятия от него власти и войскового имущества законным избранникам от терского казачества» [387]. Характерно, что представители казачьей фракции на съезде одними из первых заявили о признании власти Советов. Выступивший по этому поводу казак Поморцев заявил: «Фракция казаков признает власть авторитетную, покоящуюся не на штыках и грохоте пушек, а на общем доверии, уважении и подчинении. Власть должна быть советской... Но раз у нас будут Советы, то мы должны признать и власть Народных Комиссаров» [388]. В пользу признания СНК и провозглашения советской власти в Терской области высказалось и подавляющее большинство делегатов от горцев, включая прибывших на съезд представителей чеченцев и ингушей. На заседании съезда 4 марта основная масса его участников, отвергнув предложение эсеров и меньшевиков о созыве в области местного Учредительного собрания, 220 голосами против 22 при 44 воздержавшихся проголосовала за признание Совнаркома [389]. Об этом важном политическом решении было телеграфно сообщено в СНК [390].

Провозгласив Терскую советскую народную республику, делегаты съезда в качестве высшего органа власти в крае избрали Терский областной Народный совет, а высшим исполнительным органом – Терский Совет Народных Комиссаров.

В процессе установления советской власти на Тереке была одна важная особенность, заключавшаяся в том, что в рассматриваемый период и казаки, и горцы в своем подавляющем большинстве рассматривали провозглашение новой власти в области прежде всего как реальное средство прекращения межнационального вооруженного противоборства. О ее собственно политической сущности, конкретном содержании многие не задумывались. Ведь далеко не случайно Г.К. Орджоникидзе образованное тогда местное советское правительство прямо характеризовал как «...власть нейтралитета» [391]. По его словам, «ни горцы, ни казаки в этом правительстве не занимали ответственных постов» [392]. В плане представительства в Терском Совнаркоме различных политических партий положение было следующим: подавляющее большинство его членов, 11 человек, являлись меньшевиками и эсерами, и только трое были большевиками. Еще более сложная и даже запутанная ситуация наблюдалась в Терском Народном Совете, депутаты которого были избраны не по политическому, а исключительно по этническому признаку – от горцев и казаков. Практически все они в определяющей степени выступали за провозглашение советской власти в крае не столько по ее политической сущности, сколько по формально юридической форме, преследуя при этом вполне определенные собственные политические цели. Такое положение дел во многом объяснялось межэтнической ситуацией в области и сохранением очень сильного недоверия между казачеством и частью горского населения, большой настороженностью в их взаимоотношениях.

Вскоре после съезда на Тереке пал и последний важный опорный пункт антисоветских сил – столица войска г. Владикавказ. На рассвете 11 марта в городе произошло вооруженное восстание местных просоветских сил. Красногвардейские отряды атаковали основные правительственные силы – 2-ю сотню генерала Рудсона, находившуюся на железнодорожном вокзале. После ожесточенного боя между противниками начались переговоры. В результате была достигнута договоренность о прекращении огня и свободном пропуске бойцов 2-й сотни с холодным оружием из города. Но после их погрузки в вагоны они были отвезены от вокзала на небольшое расстояние и, находясь в составе, были расстреляны. Спастись удалось только семерым [393]. После падения Владикавказа какое-либо серьезное сопротивление в крае антисоветских сил практически прекратилось. Небольшие локальные очаги сохранялись только в Кизлярском отделе, где действовал офицерско-казачий отряд полковника Бочарова, и в долине реки Сунжи, где советскую власть не признали казаки Михайловской и Самашкинской станиц [394]. Но на общий ход развития политических событий в области они никакого влияния оказать не могли.