– Цветка? – Переспросил Гринер и тут же покраснел. – О… понимаю…

Тео краснеть не собиралась, потому назвала вещи своими именами:

– Вы думаете, судя по оговоркам вашего отца, и рассказам бабушки – что ваш дед переспал с демоном?

Ташар кивнул.

– А суккуб назвала какие-нибудь условия? Сказала, скольких потомков она… лишит страсти в сердце?

– Всех мужских потомков нашего рода… – впервые за разговор голос купца сорвался. Он замолчал, склонил голову, прося прощения за проявившиеся эмоции. – Десять поколений.

– Плохо, – подытожила Тео и покосилась на Гринера. Тот слегка покачал головой, но как-то неуверенно.

– Это все? – спросила магичка. – Точно?

– Все, что я знаю. После того, что произошло у водопада, жена моего деда выздоровела в один день, в гавань вернулся корабль с товарами, потерявшийся в бурю, и дела моей семьи снова пошли в гору. До недавнего времени… Когда мой мальчик… Пожалуйста, солнцем и луной заклинаю, спасите моих сыновей! Я отдам все, что имею, лишь бы они жили.

– Мы постараемся. – Тео деловито поднялась со скамьи. – Опишите нам место, где ваш дед встретил суккуба, и расскажите, как туда добраться.

Получив от Ташара подробные указания, Тео со спутниками покинула дом купца, который вновь взял себя в руки, и даже нарисовал карту. Они вышли за ворота, Тео повертела в руках кожу.

– Не понимаю, – признался бард. – Как помощь семье, на которую наплевали хакаси, может нас привести к этим самым хакаси?

– Это Серая магия. Она всегда так действует. Гринер, что думаешь насчет проклятия?

– Ну… – юноша нервно потеребил конец шарфа. – Понятно, что альякка помогла Азару, спасла его жену и дело, но ведь взамен она пообещала взять лишь «страсть» из сердец его потомков.

– «И то, что будет с ней», – процитировал бард, – то есть сердце. Умно сформулировано, достаточно невинно на первый взгляд…

– Да, – согласилась Тео. – Но не кажется ли вам, что в этой истории есть большая странность? Вернее, две странности…

– О! – догадался Гринер. – Ведь отец Ташара и сам он выжили! А это второе и третье поколения… альякка их пощадила? Или были какие-то условия, которым они не отвечали?

– Правильно, – похвалила ученика Тео. – Не догадываешься, какие? Подумай… Суккуб, заключая сделку, не имела права обмануть Азара, ведь тогда договор не состоялся бы, потому сказала именно столько, сколько было нужно. Не больше, но и не меньше. Значит, Ташар и его отец выжили не благодаря, а вопреки проклятию. И это приводит нас…

– К страсти. – Закончил за Тео бард. – Молодой сын Ташара шел за цветами для любимой, когда его настигло проклятие. Они… они что, никогда не испытывали страсти?

Тео задумалась.

– Либо так, либо она по каким-то параметрам не подходила альякке, либо… мы упускаем что-то важное.

Все трое замолчали, обдумывая услышанное. Затем Рик огляделся.

– А чего мы торчим тут, у ворот?

– И верно, – отозвалась Тео. – Нам же надо к задней двери…

– Задней двери чего? – не понял Рик.

Тео только прижала палец к губам и поманила их за собой. Они обошли дом Ташара вдоль высокой каменной ограды, и магичка остановила всех у небольшой дверцы синего цвета в заборе. Вокруг не было ни души – пыльная дорога, в рытвинах на месте выскочивших из мостовой камней, стены домов, повернутых на улицу, были без окон. Только где-то неподалеку лаяла собака. Крупная сикомора, росшая в саду купца, протягивала свои ветви на улицу, и троица устроилась в ее тени, прислонившись спинами к камню ограды. Наконец дверца скрипнула, и наружу вышла сухонькая старушка. Тео улыбнулась ей.

Рик узнал старую служанку, вернее, рабыню – у нее на тонкой, морщинистой шее болтался обруч, что, как объяснила ранее Тео, указывало на ее статус. Она бродила с корзиной, полной белья, во дворе – пока они прощались с Ташаром. «И когда только Тео успела с ней пообщаться и вызвать для разговора без лишних ушей?» – изумился он.

– Долгой жизни, маа-шеф, – поприветствовала Тео старушку уважительным эпитетом.

– Куда уж дольше, – проворчала та. – Сто лун и две, а все никак не повстречаюсь со священным огнем. Ты хотела у меня что-то спросить, Тахиза? Увидела я, как ты зыркаешь на меня глазищами своими, сразу подумала – никак этой ка’мран надо, чтобы я вытряхнула свою память, словно старый ковер.

Рик пообещал себе, что первое, о чем он спросит у Тео, когда они отъедут от дома купца – это почему рабыня назвала ее «Ничьей Дочерью». Нет, сначала он спросит у нее, как так вышло, что она, похоже, знает каждого второго в Аджире.

– Надо, маа-шеф. Сама видишь, что творится.

– Да уж… один молодой господин сгинул, да так страшно, что до сих пор ночью просыпаюсь вся в поту – хотя я за свою жизнь всякое видала. И два других под ятаганом ходят…

– Ты видела тело юноши?

– Да уж видела. Это зубы у меня все выпали, а глаза по-прежнему как в молодости. Почернел весь, что твой дайдах из страны за пустыней, только вообще весь, и глаза, и ногти, словно в смолу макнули. На шее и на груди вроде как поцелуи кровавые отпечатались.

– А отверстие в груди у него было? Мне сказали, что шашал сердца у юноши не нашел. – Уточнила Тео.

– Не было ничего, только поцелуи, как укусы. Я б заметила. Рядом была, когда его нашли. – Старуха приложила руки к впалой груди, качаясь взад-вперед. – Суккуба работа, не иначе. Мне моя бабка рассказывала, выпивают они жизнь через свои поцелуи. Поймала молодого господина у реки… Но больше об этих демонах моя бабка ничего не говорила, – предвосхищая вопрос Тео, добавила рабыня.

– Понятно. – Тео задумчиво крутила в пальцах плетеную кисточку на конце пояса. – А расскажи мне о Ташаре и отце его.

– Тимире? А что рассказать? Люди как люди.

– Ты служила их семье всю свою жизнь. И видела больше, чем многие – скажи, Тимир любил кого-нибудь страстно в своей жизни?

Старуха задумалась.

– Любил ли… Наверное, только по-своему. В нем мало чувств было, все больше разума. Женился по расчету, богатую жену взял, из семьи со связями… пожалуй, что «страстно» – не то слово, которое можно сказать про Тимира. А Ташар… он человек пылкий. Был, пока сына не потерял… сейчас все мысли о любви забросил, а всего месяц назад ходил в тайшан, с богатыми подарками и цветами.

– Ого… – подал голос Рик. – Простите, бабуля, я не очень хорошо пока знаю язык, я не ослышался? В тайшан, дом терпимости? Где продают любовь?

– Да, огнеголовый. – Рабыня окинула его заинтересованным взглядом. – И откуда ты такой без языка, но с языком?

– С севера, – брякнул запутавшийся в старушкиных многословиях бард.

– Берегись огня, он тебе не только голову расцветит пламенем, – загадочно прищурилась на него старуха и повернулась к приоткрывшей рот Тео. – Что стоишь, как статуя самой себе, да еще в момент, когда «О» в голову пришло? Небось, хочешь спросить, в какой тайшан господин ходил?