В зале раздались крики, выражавшие то ли согласие, то ли протест.

– Небольшая часть физиков отстаивала точку зрения, что измерение, которое может быть произведено машиной без участия человеческого сознания, приводит к схлопыванию волнового пакета или «вероятностного облака», в результате чего потенциально существующая частица становится реальной. Нетрудно догадаться, какой вывод из этого сделали бумеры: моё большое толстое эго создаёт вселенную.

Морин помолчал, затем зачитал обвинение.

– Как утверждает один популяризатор новой физики бумерита, «стоит вам представить себе пепельницу, как тут же возникнет вероятностное облако». Всесильная мысль создаёт пепельницы, заставляет их возникать в реальном мире. И бумерит нашёл этому взгляду подходящее применение, в очередной раз с его помощью доказав, что я сам создаю всю реальность. К тому же предполагалось, что если в это поверят все люди, произойдёт грандиозная, беспрецедентная по историческим меркам социальная трансформация, во главе которой, разумеется, встанут бумеры, первыми сумевшие по-настоящему понять эти открытия столетней давности. Как с типичным для бумерита апломбом объясняет Дана Зохар (Danah Zohar), «идея „квантового общества“ основывается на убеждённости, что описание квантовой реальности порождает новую парадигму, способную радикально изменить наши взгляды на себя самих и общество, в котором мы живём. Когда понимание квантовой реальности распространится в обществе, у нас появятся концептуальные основания для позитивной социальной революции».

– Давайте низвергнем старую парадигму, выйдем за рамки старого общества, начнём революцию, которая потрясёт мир. На это я могу ответить лишь одно: Макс Планк, Нильс Бор и Вейнер Гейзенберг о таком и помыслить не могли.

– Последние три дня я провёл с Дарлой, – сказал Стюарт, опускаясь на стул позади нас. Я повернулся и посмотрел на него. Похоже, он совсем спятил. – Теперь нас ничто не останавливает, и это просто НЕЧТО. Между прочим, я познакомил её с родителями, и они просто ВЛЮБЛЕНЫ в неё. Её все любят. Я ни с кем не чувствовал себя так, как с ней. У нас есть ВСЁ: ум, тело, дух – это как взрыв сверхновой духа, как будто все части нашего существа одновременно празднуют Новый год.

Каролина тоже повернулась и посмотрела на него.

– Может, поговорим об этом позже? Я, конечно, рада за тебя, большой мальчик, но сейчас не самое подходящее время.

– Послушай – тебе это понравится. Однажды вечером мы пошли прогуляться. Мы шли по берегу озера, едва касаясь друг друга, и просто дышали, но напряжение между нами вдруг стало таким сильным, что у Дарлы прямо на ходу случился оргазм. Мы были полностью одеты, никакого генитального контакта, ничего такого, но внутри неё произошёл взрыв энергии, всё её тело начало исступлённо трястись. Её оргазм продолжался почти две минуты, и всё это время мы просто шли вдоль озера! Это было просто дико и ТАК чертовски смешно! Прохожие бы, наверно, подумали, что у неё случился припадок, если бы мы оба не хохотали, как ненормальные. Это могло бы быть в каком-нибудь фильме Вуди Аллена.

– Ты сам как фильм Вуди Аллена, Стюарт, а теперь заткнись. Хотя нет, подожди. Оргазм на ходу?

Я подумал, что Каролина сейчас попросит у него подробную инструкцию.

– Все последние три дня были такими. Интересно, у двух людей одновременно может произойти пробуждение кундалини? И какого черта вообще происходит? Ухууууууууууу!

– Могу я вам помочь? – обратился к нам со сцены доктор Морин.

– Стюарт забыл принять свои лекарства, – выкрикнула в ответ Каролина.

– Любопытно. Леди и джентльмены, доктор Ван Клиф.

Слайд № 7: «Новая парадигма». Ван Клиф сразу перешёл к делу.

– «Новая» физика – это всего лишь одна из ветвей «новой парадигмы», которую один из её сторонников называет «самым революционным научным прорывом в истории». В чём заключается эта революционность? Никто не знает. Новой парадигме посвящены сотни книг, но представленные в них точки зрения плохо согласуются друг с другом. Хотя кое-что общее у них всё-таки есть: все они считают, что эта новая парадигма принадлежит бумерам.

– Скоро свадьба.

– Твоя с Морином?

– Нет, Карлтон и Пауэлл.

– Карлтон и Пауэлл женятся? То есть они не просто любовницы – они собираются пожениться?

– Да, с кольцом.

– Когда?

– В следующем месяце. Полная луна, приливная волна, держитесь, девчонки, мы идём.

– Офигеть не встать! – выкрикнул я и шлёпнул себя по колену. Ван Клиф посмотрел на меня, и я густо покраснел.

– Самое большее, что можно сказать о новой парадигме, это то, что она очень похожа на появившуюся почти полвека назад теорию систем, широко применяющуюся во многих научных областях, включая социологию, психологию, биологию, экологию и культурную антропологию. Тем не менее, все авторы поколения бумеров считают, что новая парадигма уже не за горами, и её возникновение ознаменует беспрецедентную мировую трансформацию, которую возглавят хозяева этой новой парадигмы.

На лице Ван Клифа проступила смесь скуки и отвращения. Ему пришлось сделать над собой заметное усилие, чтобы продолжить.

– Мы сейчас не говорим о тех многих важных истинах, которые были открыты постформальными науками второго порядка и заслуживают включения в универсальную интегральную систему – мы не говорим о теории систем, теории хаоса, теории сложности, автопоэзисе и т. д. Мы пытаемся понять, во что все эти важные истины превратил бумерит и как люди, не сделавшие ни одного научного открытия, оказались в интеллектуальном авангарде грядущей мировой трансформации. Подобно тому, как зритель приписывает себе заслугу создания произведения искусства, деконструкция воображает своё превосходство над тем, что деконструирует, а утверждение «вы сами создаёте свою реальность» даёт вам возможность почувствовать всемогущество своего эго, точно так же «новая парадигма» позволяет человеку вообразить себя необходимым компонентом величайшей и удивительнейшей мировой трансформации.

Кое-кого эти слова заставили вздрогнуть, а затем начать перешёптываться с соседями. Ван Клиф подождал, пока возбуждение стихнет.

– Парадигма. Бумерит подогнал под себя это понятие, существенным образом изменив его определение.

– «Структура научных революций» («The Structure of Scientific Revolutions») Томаса Куна (Thomas Kuhn) была впервые опубликована в 1962 году, и, на счастье или на беду, в последние тридцать лет стала самой влиятельной и цитируемой книгой по философии науки. По иронии, она же стала самой неправильно понятной книгой века, завоевавшей свою популярность в основном благодаря превратному толкованию содержавшихся в ней выводов, которое, по мнению многих историков, произошло в результате нарциссических настроений Поколения Я. Извращённые бумеритом идеи Куна и есть парадигма нашего времени.

– Хлоя, у тебя когда-нибудь случался оргазм на ходу?