Мэри говорит о прошлом так, словно все было вчера. Со смерти Джейн прошло восемнадцать лет. Хотя все случилось так давно, Левина по-прежнему испытывала ужас, когда вспоминала девушку на эшафоте; как будто время повернуло вспять и она снова там. Она думала об обещании, данном Фрэнсис; оказалось, что она все же ничего не сумела изменить. Лучшее, на что она оказалась способна, – она была им настоящим другом.

– Небо – это мир за пределами пещеры, который мы, смертные, способны увидеть лишь мельком, – продолжала Мэри.

На листе бумаги перед Левиной возникали линии, которые как будто рисует чья-то другая рука. Маленькая девочка, еще с младенчески пухлыми щеками, пытливо смотрела на женщину двадцати с чем-то лет; женщина улыбалась, и в ее улыбке читались одновременно доброта и вызов. Это Мэри.

К Левине подошел Георг, заглянул ей через плечо.

Когда она наконец отложила уголь, он сказал:

– Вина, как ты точно передала ее характер! – То же самое он уже говорил ей много раз.

Она взяла мужа за руку, и он накрыл ее руку обеими своими. Она откинулась назад, прислонилась к нему всем телом, и какое-то время они стояли так молча, переводя взгляд с рисунка на сцену, развернувшуюся перед ними, и обратно.

– Мой Георг! – тихо произнесла Левина. Она вспоминала о годах разлуки. Несмотря на боль, которую им обоим причинила разлука, она их закалила.

У Левины новая собака-ищейка по кличке Рафф; пес дергается во сне на солнечном зайчике на полу. Лапы у него двигаются, как будто он за кем-то гонится; во сне он тихонько скулит.

– Рафф гоняется за кроликами, – засмеялась Бесс.

– Может быть, выведем его погулять, барышня? – предложил Георг. – Мне хочется размять ноги. Кроме того, двум старым друзьям есть о чем поговорить.

Когда Георг и Бесс ушли, две женщины долго молча сидели рядом. Молчание их не тяготило. Что-то привлекло внимание Левины – мелкий предмет в углу комнаты, почти спрятанный между плинтусом и полом. Ей любопытно, что там; она нагнулась и достала из пыльной щели старую деревянную бусину.

– Четки Maman, – сказала Мэри. – Вы помните, Левина?

– Как я могу их забыть? – Левина отчетливо видела перед собой Фрэнсис, как будто это было вчера. Фрэнсис сидит и перебирает четки; слышит щелканье бусин. – Дом полон воспоминаний. – В голове Левины теснились образы ее дорогой подруги.

– Мое имя так и вырезано на косяке двери в моей комнате, там есть и имя Кэтрин. А еще я нашла отметины, которые делала Maman на стене своего чулана, когда мерила наш рост. Хорошо, что Стоукс пока приютил меня, ведь… – Левина думала, что Мэри радуется недавнему освобождению, но она неожиданно спросила о другом: – Гертфорд по-прежнему в Вулфхоле?

– Да, наверное. Он больше не под арестом, но ведет очень тихую жизнь и не появляется при дворе.

– Он в самом деле любил ее, – сказала Мэри.

– Да, наверное, – вздохнула Левина.

– Вряд ли мы когда-нибудь узнаем, не дергал ли кто-нибудь за ниточки. А мальчики остаются в Хенуорте с бабушкой?

– Да, так говорят.

– Интересно… – Мэри снова погрузилась в молчание, лицо ее было непроинцаемо. Лишь через несколько минут она продолжила: – Вы сказали, что подыскали для меня подходящий дом.

– Да, в приходе Святого Ботольфа в Олдгейте.

– У меня будет собственный дом! – Мэри наконец улыбнулась. – И я буду близко от вас. Знаете, Вина, ведь мне всегда хотелось жить простой жизнью. – Левина предполагала, что Мэри имеет в виду Киза, потому что она добавила негромко, словно разговаривает сама с собой: – Достаточно того, что ты знала любовь.

В комнате вновь воцарилось молчание. Наконец Мэри попросила:

– Расскажите о вашем сыне.

– О Маркусе? Он вернулся в Лондон с женой. У них ребенок.

– Вы бабушка?! Почему вы не сказали?

– Говорю сейчас. – Они рассмеялись, и Левина подумала о малыше, о его пухлых ножках и ручках, о его детском кряхтенье. – Он славный мальчик.

Они говорили о том, как хотят жить дальше; Левина описывала дом, который она нашла для Мэри:

– Там просторный холл, украшенный «льняными складками»; из окон видна церковь.

– Вина, у меня не хватит средств на роскошь, – призналась Мэри. – Королева держала меня на голодном пайке. Она так и не вернула мне доходы от маминых имений. Но на слугу мне хватит.

– Дом небольшой, но вам там будет удобно, и мы с вами будем часто видеться. В последнее время я почти не бываю при дворе, – говорит Левина. – Помните моего помощника, Хиллиарда? Сейчас его миниатюры пользуются большим спросом.

– Да, я его помню. Он нарисовал копии с вашей миниатюры. – Мэри достала из-под корсажа знакомый портрет. – У него был талант.

– И страсть к новой вере. К сожалению, Господь недодал ему здравого смысла. – Левина умолкла, гадая, помнит ли Мэри о том, как она дала Николасу пощечину. – Как портретист он хорош; лучше, чем я, – призналась она, криво улыбнувшись. – Его запомнят благодаря его творчеству. А меня, скорее всего, нет. С возрастом приходит смирение.

– Верно. А королева по-прежнему избавляется от своих кузенов. – Мэри имела в виду казненного утром Норфолка, которого обвинили в заговоре, – он хотел жениться на королеве Шотландии. Сама Мария Стюарт также узница Елизаветы с тех пор, как Дарили, также доводившийся ей родней, погиб при подозрительных обстоятельствах. – Помню, Maman однажды говорила о прежней королеве, что власть развращает. Я много думала о ее словах, и мне кажется, что развращает не власть, а страх ее лишиться. – Мэри глубоко вздохнула. – В конце концов, Мария и Елизавета были когда-то просто девочками, почти такими же, как мои сестры… или любые другие девочки, раз уж на то пошло. А изменил их страх.

Левина почувствовала, как на нее давит недосказанность. Семь лет она носила в себе чувство вины.

– Хочу кое в чем вам признаться… – нерешительно произнесла она.

– Кое в чем? – эхом повторила Мэри.

– Мэри, это я заронила в голову Кизу мысль жениться на вас. Это я навлекла несчастья на вашу голову. Ему бы ни за что не хватило смелости попросить вашей руки, если бы не я…

– Нет, Вина. Вы не навлекли на меня никаких несчастий.

– Но…

– Вина, что вы такое говорите! Благодаря вам и я узнала, что такое счастье. – Мэри легко тронула Левину за плечо. – По сравнению с жизнью важнее всего не продолжительность чего-то, а его влияние. Мое замужество было коротким, как… как жизнь Джейн, но разве от этого они хуже?

Глубина Мэри потрясла Левину. Мэри никогда не скользит по поверхности. Она похожа на художницу, которая силится разгадать характер натурщика.

– Я забыла, я кое-что вам принесла. – Левина порылась в холщовой сумке у своих ног и протянула Мэри свиток документов.