И к сей карте приобщил он уведомление, в коем, описав прежние изобретения, предложил способы и средства для учинения новых.

По сему явствует, что господин Делиль по возвращении своем в Париж запамятовал прямые сего дела обстоятельства, когда в поданном в 1750 году Парижской академии наук сочинении[67] показал он, якобы помянутая карта и уведомление сочинены им еще в 1731 году, и тем будто подал он повод к отправлению Второй Камчатской экспедиции.

По взнесенной от Академии в правительствующий Сенат карте и с уведомлением воспоследовал указ, чтоб Академия назначила в предприемлемый капитан-командором путь профессора для определения подлинного новоизобретаемых земель положения астрономическими обсервациями и для наблюдения достопамятных в натуральной истории вещей, а именно: какие звери, произращения и минералы усмотрены будут.

Для благополучного произведения наук учинилось так, что к вступлению в сей путь оказали охоту двое профессоров Академии, а именно: профессор химии и натуральной истории Иоганн Георг Гмелин да профессор астрономии Людовик Делиль де ла Кроер, кои, по взнесенному в правительствующий Сенат от Академии о них доношении, к показанным делам и назначены были.

По сем в начале 1733 года объявил и я свое желание к сочинению сибирской истории, к описанию древностей, нравов и обыкновений народов, также и приключений самого путешествия, что от правительствующего Сената потому ж за благо принято.

Поистине можно сказать, что едва производилось ли где столь многотрудное и долговременное путешествие от всех в оном участие имевших персон с большей охотой и удовольствием, как сие, ибо ни в чем недостатка не было, что принадлежало к поощрению путешествовавших и что к пользе препорученных дел некоторым образом могло способствовать.

Для произведения разных по морю путей приданы от Адмиралтейской коллегии капитан-командору еще следующие морские офицеры, а именно: флота лейтенанты Петр Лассениус, Уильям Вальтон, Дмитрий Лаптев, Егор Ендогуров, Дмитрий Овцын, Свен Ваксель, Василий Прончищев, Михайло Плаутин да мичман Алексей Шельтинг.

Из них трое назначены к изобретению хода по Ледовитому морю, а именно: велено было одному восприять путь с Оби до Енисея-реки, другому идти с Лены-реки на запад до Енисея ж, а третьему с Лены же реки на восток и, обойдя Чукотский Нос, следовать до Камчатки.

Произведение морского пути от Архангельска-города до Оби предоставила Адмиралтейская коллегия беспосредственно своему ведомству, к чему определены были от оной флота ж лейтенанты Муравьев, Малыгин да Скуратов. А прочие морские офицеры назначены на суда, коими капитан-командор Беринг и капитаны Шпанберг да Чириков командовать будут, кроме что одному из помянутых лейтенантов приказано было иметь особое судно, потому что определено было с Камчатки четырем судам идти в море.

Капитан Шпанберг отправился наперед из Санкт-Петербурга февраля 21-го дня 1733 года с командою и с тяжелыми судовыми припасами, а но нему апреля 18-го дня следовал и капитан-командор, производя путь от Твери до Казани водою, а от Казани через Екатеринбург сухим путем до Тобольска.

Тем же путем следовали и мы, Академии наук профессора. Мы отправились из Санкт-Петербурга августа 8 дня того ж года и капитан-командора в январе месяце 1734 года застали еще в Тобольске. Командор ехал через Тару, Томск и Красноярск до Иркутска, а из Иркутска по большей части водою до Якутска по реке Лене.

Напротив того, капитан Чириков путь производил летом 1734 года от Тобольска по Иртышу, Оби, Кети, Тунгуске и Илиму рекам до Илимска и прибыл в Якутск уже следующего года. Между тем мы, не желая то время, в кое в Охотске производится корабельное строение, препроводить втуне, но паче в полезных по наукам нашим упражнениях, отправились разными дорогами и в разные пути, от чего положенные на нас дела получили немалое приращение.

А именно: де ла Кроер поехал с капитаном Чириковым водою и, разлучившись с ним при устье реки Илима, отправился в Иркутск, а оттуда поехал через озеро Байкал в Селенгинск, Нерчинск и на реку Аргун. Напротив того, Гмелин и я имели путь вверх по Иртышу до Усть-Каменогорской крепости, оттуда поехали через Колывано-Воскресенский завод, Кузнецк и Томск в Енисейск и далее через Красноярск в Иркутск, а оттуда в вышереченные же по ту сторону озера Байкала страны, в коих препроводили мы все лето 1735 года.

Весной 1736 года собрались мы все в верхних местах реки Лены. Де ла Кроер поехал прямо в Якутск, нигде не останавливаясь. А Гмелин и я препроводили паки целое лето, идя по Лене, дабы нам для своих дел тем более времени получить.

Капитан-командор находился тогда в Якутске для отправления оттуда в Охотск провианта, а капитан Шпанберг обретался в Охотске при строении корабельном. Но оба имели не много в делах своих успеха. Все происходило так медленно, что тогда не можно было еще узнать, когда путь на Камчатку воспоследует.

Между тем для убежания праздности положили мы восприять вновь разные путешествия. Понеже во время приключившегося в Якутске у Гмелина пожара все путевые его записки сгорели, между которыми паче сожалеть было о тех, которые он учинил прошедшего лета при реке Лене, ибо с прежних копии в Санкт-Петербург уже посланы были, то сия утрата побудила его летом 1737 года паки вверх ехать по Лене, а де ла Кроер производил путь вниз по реке Лене до Жиганского и Сиктакского зимовий и до реки Оленека.

Я же ехал с Гмелиным, чтоб от него при худом моем здоровье пользоваться. Потом сия болезнь была причиною, что ни я, ни Гмелин в Якутск назад не возвратились, ибо воспоследовал из правительствующего Сената указ, коим освобожден я был от продолжения пути на Камчатку; вместо же того велено было мне прочие сибирские страны, где я еще не бывал, а хотя и был, но на малое время, по возможности объездить, дабы всей Сибири учинить описание тем обстоятельнее.

На сие смотря, просил также и Гмелин увольнения от Камчатского путешествия, кое по тому ж и получил. По счастью, послали мы в бытность свою в Якутске на Камчатку студента Степана Крашенинникова для учинения там до нашего приезда разных приготовлений, на коего могли надеяться, что он нужнейшее на Камчатке исправит.

После сего приехал к нам в 1738 году посланный от Академии профессору Гмелину в помощь адъюнкт Георг Вильгельм Стеллер, который показывал столь великую охоту к восприятию пути на Камчатку, а оттуда купно с морской экспедицией морем, что нельзя было по прошению его не исполнить. Оными двумя, что на Камчатке приращению наук чинить надлежало, исправлено со многим искусством.

Между сим временем, которое помянутым образом проходило только в приготовлениях к главному намерению, производились разные морские путешествия подле берегов Ледовитого моря, дабы проведать, можно ли будет сей дорогой дойти до Камчатки.