И видит совсем, не то, что ожидал. В отдалении под углом расходятся две волны — острие этого клина направлено прямо на лодку и быстро приближается. У самой поверхности движется НЕЧТО. Очень большое НЕЧТО.

Проклятье!!!

Тварь после своей неудачной атаки не осталась поблизости. И не ушла на глубину. Сделала широкий круг в верхних слоях воды и возвращается. Заряд пропал зря.

Пальцы, стиснувшие «свечу», белеют от напряжения. Старик высчитывает метры и секунды. Срывает колпачок. Запал вспыхивает, шипит. Старик дает прогореть ему на две трети — и швыряет в ту точку, где через секунду окажется тварь.

Секунда. Вторая. Третья. Ничего.

Осечка. Не сработало.

Тварь все ближе. Старик видит уже не только волны — под водой можно различить смутную огромную тень. Косовски нагибается, затем выпрямляется вновь. В его руках «фермерский» ремингтон — дробовик без приклада, с укороченным толстым стволом.

Оружие рявкает. Еще. Еще. Свинец буравит воду. Возможно, одна из пуль зацепляет тварь. Не сильно, де смертельно — даже двухфутовый слой воды защищает лучше любого бронежилета. Но тварь опускается чуть глубже. Теперь она почти не видна — но стремительное движение угадывается. Ружье бесполезно.

Удар. Не в днище — в борт. Лодка снова выдерживает, но сильно кренится. Черпает воду. Рыболовные причиндалы и эхолот летят в озеро. Старик с трудом удерживается за борт — оружие он не выпустил. У него последний шанс, и он его использует. Опускает ствол глубоко в воду — и давит на спуск. Не подстрелить — оглушить, напугать.

Выстрел. Заполненный водой ствол взрывается. Резкая боль в пальцах. Старик разжимает их, выпуская изуродованное оружие. С кисти льется кровь.

Удар в борт. Почти без перерыва — еще один, гораздо сильнее. Старик не удерживается, падает в озеро. Пытается плыть к берегу, оставив лодку между собой и тварью.

Далеко он не уплывает — словно гигантский капкан с хрустом сходится на ногах. Ртарику кажется, что треск его костей слышен далеко-далеко над водой. Это последняя его связная мысль. Чудовищная сила тянет в глубину. Старик бьет руками по поверхности, пытается кричать — вода рвется в горло. Вокруг растет, густеет огромная кровавая клякса…

Две машины на берегу — остановились, привлеченные выстрелами. Люди бегут к озеру.

Трэйк-Бич, гостиница «Олд Саймон», 25 июля 2002 года, 08:00

О своем предполагавшемся вояже к владельцу здешних мест Скалли и Молдер в известность Хэм-мета не поставили. Однако, спустившись к раннему завтраку в десерт-холл гостиницы, они обнаружили там детектива, с энтузиазмом употребляющего уже вторую порцию омлета — по утреннему холодку к Хэммету вернулся аппетит. И вообще он выглядел свежим и отдохнувшим, чего никак нельзя было сказать о его коллегах из ФБР. На что детектив, поздоровавшись, тут же обратил внимание:

— Что-то у вас, коллеги, вид не очень… Плохо спалось на новом месте?

— Да нет, просто ночью немного поработала, — рассеянно ответила Скалли («немного» в ее понимании означало «почти до утра»). — Отсканировала все снимки ранений Берковича и начала делать объемную виртуальную модель искомых челюстей. Заодно составила программу идентификации прикуса по ста восьмидесяти семи параметрам. К вечеру закончу, тогда можно будет сравнить нашу модель со всеми имеющимися в Сети изображениями крупных животных — и весьма сузить круг поиска.

— А мне действительно снилось нечто неприятное и навязчивое, — сказал Молдер.

Скалли украдкой поморщилась. Сны-кошмары — чаще всего с участием недружелюбно настроенных инопланетных пришельцев — снились ее напарнику часто. Обычно после этого работоспособность агента Молдера резко падала.

— Мне снилось, — продолжил Молдер, — что в Трэйк-Бич пустили трамвай, совсем как уТеннесси[9]… И, прицепившись сзади к трамваю, по всему Городу на нем раскатывал кот. Огромный черный кот, неимоверных размеров — настоящий Биг-Трэйк среди котов…

— Черный кот — это серьезно, — с непроницаемым лицом сказал Хэммет. — Кстати, в штаге Нью-Хемгпшир лишь в шестьдесят девятом году — на общей антисегрегационной волне[10] — отменили закон, предписывающий обывателям топить черных котят сразу после появления на свет…

— А рыжих девочек сразу после их рождения тот закон топить не предписывал? — с легкой тревогой спросила Скалли.

— Нет. В Новой Англии традиционно считалось, что ведьмы должны быть не рыжими, а черноволосыми. Жгучими брюнетками. Очевидно, сказался опыт общения первых поселенцев с индейскими колдуньями. Или с негритянками-вудуистками…

Скалли облегченно вздохнула, а Молдер прокомментировал:

— Не диво. Я всегда знал, что ныо-хемпширцы скрытые расисты…

Пфуллэнд, 25 июля 2002 года, 08:11

Шериф Кайзерманн был в ярости.

— Знаешь, что я тебе скажу, сынок? — спросил он. Голос шерифа звучал тягуче, как у героев вестернов или фильмов из жизни юго-западных штатов, но слышалось в нем почти нескрываемое бешенство. — Я скажу тебе, что в полиции Трэйк-Бич пидоры не нужны. Пардон, я хотел сказать: не нужны представители сексуальных меньшинств. Гребан-ных в задницу сексуальных меньшинств.

Хэмфри Батлер — двадцатилетний младший помощник шерифа — молчал. И, чтобы успокоиться, зримо, в ярких красках представлял, как короткий и быстрый удар его левой — согнутыми суставами пальцев — вдавится в кадык жирной старой жабы. Как жаба начнет ширрко разевать рот, безуспешно пытаясь ухватить хоть толику воздуха. Как рухнет на колени, скребя ногтями воротник и собственную шею. Как он, Хэмфри, ударит ногой — на этот раз неторопливо, наслаждаясь зреющим в глазах жабы ужасом, — впечатает подошву в мерзкую жирную харю и повернет ее туда-сюда, словно желая раздавить, растереть в прах отвратительное насекомое…

К пресловутым меньшинствам Хэмфри отнюдь не относился. Девушки — и Ширли Мейсон в первую очередь — вызывали у него вполне нормальные мужские реакции. И уж тем более он не был виноват, что природа наградила его длинными ресницами, миловидным лицом и гладкой нежно-розовой кожей. Хэмфри добирал мужественности, терзая тренажеры в зале «Атлетик-клуба», и даже втайне мечтал заполучить суровый мужской шрам на лицо… Но мечты оставались мечтами: начальство ценило в Батлере отнюдь не оперативную хватку, а лишь умение составлять служебные документы на отборном канцелярите — языке, как известно, весьма сложном и не каждому дающемся. Мисс Мейсон, к примеру, так им до конца и не овладела…

До сих пор Кайзермагш подтрунивал над своим помощником достаточно осторожно и беззлобно, но сегодня как с цепи сорвался. Хэмфри понимал, что сам отчасти виноват в этом, но легче ему не было..