Вилли уже пришёл из школы и успел наскороперекусить. Они с Поликом спешили на собрание своего рыцарского ордена и едвакивнули девочке. Джастин, по-видимому, ушёл ещё раньше.

 — Эй! Вы сейчас идёте на гору? — крикнула имвдогонку Юта.

Мальчишки притормозили.

 — Не знаем, как получится. Если всесогласятся, то пойдём.

 — А меня не хотите позвать?

 — Не сейчас, Юта, может быть, завтра. Сегоднямы окончательно утвердим внутренний устав ордена.

 — Скажи маме, что мы можем быть поздно, —попросил Вилли.

 — А от меня лично большой привет вашемурыжему диктатору! — яростно крикнула Юта и вернулась в дом.

Принцесса решила сегодня помочь фрау Эльзе накухне. Хозяйка сперва возражала, а потом призналась, как ей хотелось бы иметьдочку, вот такую, как Юта. Но вместо этого Господь послал ей троих мальчишек.Старшие браться Вилли уже давно уехали на учёбу, один — в Ганновер, другой — вГамбург, и только изредка приезжают навестить родителей.

Юта, в свою очередь, сообщила, что её старшаясестра тоже уехала из дому и теперь живёт с мужем в Лондоне. Но видятся онидовольно часто, а теперь, когда у Магдалы родился сыночек, она обещаетприезжать ещё чаще.

 — Так многие делают, — кивнула фрау Эльза, —полгода живут в одной стране, полгода — в другой. Или так: зимой в городе, алетом в деревне. На свежем воздухе дети здоровее растут.

 — Это точно, — согласилась Юта. — Фрау Эльза,вот вы верите в легенду о Крысолове?

 — А что ж верить в неё теперь или не верить?Было это, да и всё тут. Было. Но только я думаю, дети из города по собственнойволе ушли. Никто их не околдовывал, разве что жажда приключений их сманила.Молодые хотят мир повидать, собственного ума-разума набраться. Что им вечновозле материнской юбки сидеть? Городок-то у нас маленький, тихий. И сейчастихий, когда можно выезжать куда угодно, за недельку буквально мир посмотреть иуспеть домой обернуться к ужину. А в те времена-то! И скука тут, поди, была, ипутешествовали всё больше пешком, другие, понимаешь, мерки были. Вот дети ушли,а вернуться и не вернулись. Говорят, шторм там был сильный на море, вот корабльих и потонул.

 — А если их, всё-таки, заманили и продали врабство, к примеру?

 — Ну, могло и так быть. Но только неколдовство.

 — Почему?

 — Потому что любой родитель, даже непутёвый,если захочет спасти своё дитя, любые чары одним словом разрушит, — добродушнозасмеялась фрау Эльза. Сильными движениями своих хозяйских ручек она месилатесто для пирога. Юта, тем временем, готовила начинку: резала яблоки тонкимиломтиками и посыпала их сахаром.

 — Тётя твоя такой пирог умеет готовить? —спросила фрау Эльза.

 — Не знаю. По готовке всего чего угодноспециалист у нас мама, — ответила Юта, жуя яблоко. — Она всякие пироги ипеченье умеет печь. И варенье. И торты. А тётя у нас пока"молодожён". Она в хозяйстве не очень опытная.

 — Даст Бог, научится.

 — Не-а. Мы живём совсем рядом. И обедаемвсегда вместе. Мама держит хозяйство в своих руках и не потерпит конкуренции.Фрау Эльза, а какое одно слово надо сказать?

 — Какое слово, деточка?

 — Слово, которое разрушает чары и не даётуйти детям.

 — Ах, это! — фрау Эльза засмеялась, отряхнуларуки о белоснежный фартук и обняла Юту. — Надо прижать дитя к себекрепко-крепко и сказать: "Я люблю тебя".

 — Так просто?

 — Иногда это труднее всего сказать.

Юта задумалась и какое-то время молчапродолжала нарезать яблоки.

 — Знаешь, Юта, — фрау Эльза снова вернулась кработе, — я вспомнила, про это, про колдовство. Есть такие вещи, которыеостаются в человеческом сердце навсегда и они сильнее любых чар. Даже есличеловек сам себя забыл, он всегда помнит что-то такое из своего детства, безчего он не мыслит жизни. Можно вовсе не думать о таком, но услышишь, бывало,знакомую с детства песенку или увидишь на ком-то такой фасон чепчика, как твоимама или няня носили, и вспомнится… Я своим мальчикам часто пела одну колыбельную:

Как дорожка развернётся скатертью,

Ты не позабудь, малыш,

Дом, где вырос ты с отцом и матерью

Встанет рядом, вспомни лишь:

Как тебе под крышей пела ласточка,

Розы под окном цвели…

До порога первый шаг, а дальше что?

Детские года¢ прошли…

Точно знаю, стоит моим мальчикам её услышать,и где бы они ни были, они увидят наш дом, город, реку, вспомнят, как они дорогинам, как мы их любим. Если вовремя услышать, это могло бы удержать людей отлюбой глупости. Но ключ к их сердцам знает только мать и ещё тот, кто полюбитих всей душой. Но разве мать всегда будет рядом? Надежда только на Бога: Онлюбит каждого и знает ключ к любому сердцу. Жаль, мы сами закрываем свои сердцана тяжёлые замки. А Бог, ведь Он не взломщик. Если не открыть, Онпостучится-постучится, а не дождавшись ответа, уйдёт.

Поздно вечером Юта услышала, как стукнуладверь соседней с ней комнаты. Она вышла в коридор.

 — Полик, ты только вернулся?

 — Привет, Юта. Ты даже не представляешь, какбыло здорово!

 — Где уж мне! Меня ведь не пригласили.

Полик не обратил внимания на её ехидный тон,скрывавший обиду. Глаза его блестели от радостного возбуждения.

 — Нет, ты послушай, мы теперь самый настоящийрыцарский орден, без всяких детских игрушек!

 — Вы лазили по пещерам?

 — Нет, мы не ходили на гору. Кристоф привёлсвоего старшего брата, он, оказывается, очень много знает о рыцарстве, и Тритобъяснил нам, что драконы — это ерунда, для современных рыцарей найдётсянастоящая работа, посерьёзней беготни с компасом среди камушков. Мы не будемискать пещеру дракона, то есть, Трит говорил, что он знает, где она и покажетнам завтра.

 — Можно мне с вами? — попросила Юта.

 — Надо спросить у старших.

 — У кого? Наши, ведь, уехали, а еслиотпускают вас с Вилли гулять до ночи, значит, и меня отпустят.

Полик нахмурился, вспомнив, что-то важное.

 — Мне нельзя тебе этого говорить, это частьтайны, ну да ладно, ты всё равно уже знаешь про устав ордена. Мы выбралистарших: двух магистров и судей. Они будут назначать звания рыцарям, взависимости от наших личных успехов.

 — Так вы приняли или нет, тысячную поправку ксвоему Кодексу Чести, что в рыцарей можно играть и девочкам? — нетерпеливоспросила Юта.

Полик потупился, отводя взгляд: