– Освободите правую ногу! Отогните простыню и живо заголите правое бедро!

– Зачем вам бедро?

– Вы хотите помочь? Помогайте! Я возьму у него большую подкожную вену и вошью в аорту вместо протеза. Раз нет искусственного протеза – вошьем его собственный венозный шунт.

– Иваныч, так вена, наверное, по диаметру гораздо тоньше аорты? Как вы ее сошьете? – широко раскрыл глаза Виталик, чувствуя, как немеют его пальцы, зажимающие концы аорты.

– Он худой. Аорта узкая. Вену возьмем крупную. Обрежем ее концы под углом сорок пять градусов, тем самым увеличим диаметр, – короткими фразами объяснил Денисов, рассекая скальпелем кожу на правом бедре и выискивая глазами нужную вену, – надеюсь, что подойдет.

Не подошла. Большая подкожная вена, на которую Денисов возлагал столько надежд, оказалась настолько узкой, что первичный его план моментально потерпел оглушительное фиаско. Чуть поколебавшись, хирург решил забрать более крупную вену – бедренную.

– А как он без бедренной вены будет дальше жить? – изумилась операционная сестра.

– Венозная сеть на ноге довольно густая. Тем более мы оставим глубокую вену бедра. Если и будет в дальнейшем незначительный отек конечности, то это не так уж страшно. Поверь, без аорты ему уже никакие вены не нужны будут. Главное, чтоб теперь и бедренная вена не подкачала: оказалась приемлемого диаметра.

Отыскав нужную вену, Денисов с радостью отметил, что она крупная и не намного меньше диаметра аорты. Вспомнив виденные им на сосудистых операциях специфические приемы, он как мог, выделил сантиметров десять намеченной для пересадки вены. Перевязал ее ниже и выше мест разрезов и отсек от основного ствола. Все. Теперь ровно срезать под углом сорок пять градусов края, перевернуть шунт вверх тормашками, чтоб венные клапаны не мешали кровотоку, и вперед! К аорте!

Денисов уложился в отведенные им же самим минуты. Несмотря на то что проделывал он подобную операцию первый раз в жизни, получилось вшить кусок вены между концами аорты за двадцать минут. Тщательно осмотрев наложенные швы, он с явным волнением в голосе тихо скомандовал Виталику: отпускай аорту! Ну?!

– Иваныч, не могу, – ассистент, виновато улыбаясь, посмотрел на оперирующего хирурга, – пальцы не разгибаются. Затекли. Стали как не мои.

– Не торопись. Спокойно. Давай помогу. – Он не спеша развел сжатые пальцы Виталика, лежащие на аорте, и облегченно вздохнул, когда увидел, что кровь свободно пронеслась мимо ушитых мест, не просочившись между стежками. – Нина Григорьевна, будьте добры, гляньте, что там с ногами происходит?

– Они теплые! Даже пульсация на стопах появилась! – просияла анестезиолог. – У вас там не кровит?

– Сухо, – не скрывая радости, улыбнулся Денисов. – Последний штрих остался. Введите ему гепарин в вену. Надо было перед завязыванием последнего шва в аорту ввести, да что-то тормознул я. Ничего, можно и в вену.

– А гепарин тут причем? – покосился на него Виталик.

– Притом, что на периферии уже мелкие тромбы могли начать организовываться. Мы же полностью кровоток выключили. А свертывающая система у пациента работает. А там, в мелких сосудах, кровь как-никак еще оставалась. Мы же ее не сливали. Да и к швам могут тромбы изнутри налипнуть.

– Сколько ввести? – спросила Нина Григорьевна.

– Двадцать пять тысяч единиц введите.

– А не многовато ли будет? Он все же худой, да и кровопотеря чудовищная, как бы чего не вышло?

– Хуже не будет, – устало махнул рукой Денисов, втайне любуясь своим детищем: вшитый в аорту венозный шунт чуть подрагивал от бежавшей по его просвету крови. А наложенные им швы не пропускали наружу ни одной капли. Хорошая герметичность! Его переполняли радость и восторг – он все же сделал ЭТО! Сделал!

– Так я ввожу, Федор Иванович? – вновь оторвала Денисова от уже позитивных мыслей Нина Григорьевна.

– Конечно, вот только пять минут еще посмотрю, как шунт работает. Ставим дренаж и уходим. Все, а там зашиваем рану.

– Отлично, меньше чем за час справились, – похвалила хирургов Галина. – Можно лишние инструменты в таз сбрасывать?

– Погоди. Начнем зашивать – сбросишь. Не торопись.

– Вы же сказали, что все: уже зашиваетесь.

– Зашиваемся, но… – тут Денисов пристальней вгляделся в операционную рану, – что-то тут возле позвоночника сопливит. Виталик – промокни.

– Ого, Иваныч, да тут не сопливит, тут ручьем течет. Глядите, как кровь-то хлещет.

Хирург проворно схватил со столика операционной медсестры марлевую салфетку и зажал ею подозрительное место левее позвоночника, откуда начала интенсивно поступать темная кровь. Просушив, он с ужасом догадался, что помимо аорты не ведающий жалости нож преступников повредил и мелкое венозное сплетение, оплетающее со всех сторон позвонки. Сама кость не пострадала, а вот эти мельчайшие сосудики, большинство которых без лупы и толком не разглядишь, оказались пересеченными. После введения гепарина произошло растворение мелких сгустков крови, образовавшихся в их просвете. И теперь через них, переставшая на время сворачиваться кровь, вытекает наружу.

– Плохи наши дела, – обреченно вздохнул Денисов и поведал коллегам о своих умозаключениях.

– Переборщили с дозой, – покачала головой Нина Григорьевна.

– Дело не в дозе, – ответил Денисов, зажимая очередной салфеткой кровоточащее место. – При инфаркте больше вводят. Просто не заметили сразу ранение мелких вен. Возможно, и не стал бы вводить гепарин. Да где ж в таком месиве чего разглядишь!

– Иваныч, смотрите как сильно кровит! – заволновался Виталик, пытаясь помочь Денисову остановить кровотечение. – Может, попробовать прижечь?

– Вряд ли, но другого выбора у нас нет.

Прижигание электрокаутером, прошивание и тампонада не принесли желаемых результатов. Кровотечение из мелких вен позвоночника продолжалось и приняло угрожающий характер. Кровь поступала так быстро, что они не успевали менять салфетки. Только заткнешь то место, откуда кровит, как вся салфетка моментально пропитывалась кровью, сочившейся наружу через марлевую ткань.

– Мы поставили свежезамороженную плазму и консервированные эритроциты. Правда, их мало. Всего две дозы. Антонина Петровна побежала заказывать еще на станцию переливания крови, – обнадежила хирургов Нина Григорьевна.

– Это все хорошо, – заиграл желваками Денисов, меняя уже десятый по счету тампон. – Только вот изливающаяся у нас тут кровь не образует сгустков. Ни единого! Получается, что гепарин работает на «отлично». И пока его действие не закончится, а это порядка четырех – шести часов, мы кровотечение не остановим.

– Вы хотите сказать, что нам еще шесть часов здесь стоять? – изумилась Галина. – И ничего нельзя предпринять?

– Можно, доставайте банки. Начнем реинфузию. Опыт уже есть, – вяло улыбнулся Денисов, но из-за маски на лице никто этого не заметил.