Нет силы сбросить эту кладь —

Мне жаждать, мне же и страдать.

И скорбь я выпила до дна,

Ту скорбь, что смертным суждена.

Над нами пламена простер

Всепожирающий костер;

Со всеми гибла я в огне —

Оплакать всех досталось мне.

На Капри нищий голодал.

Казалось, он ко мне взывал:

Так муки голода его

Мое пронзили существо.

Два судна сшиб густой туман.

Я ощутила боль от ран,

Вопль обреченных на борту:

От крика саднило во рту.

Все раны на земле — мои.

В обличье высшего Судьи

Я приняла последний вздох

Того, чью душу принял Бог.

Карать могла моя рука,

Но, милуя, была легка.

Снесу ли Вечности предел?

Увы, как тяжек мой удел!

Как ласточка в сетях, душа

Забилась, жребий свой верша;

Гнет рока все закрыл пути —

Душе из тела не уйти.

Я муки смертные терпеть

Должна, не в силах умереть.

Себе желала смерти я,

Но не ушла из бытия,

И много тягостных часов

Проплыло… Вдруг земной покров

Стал подо мною оседать

Медлительно, за пядью пядь,

Покуда на шесть футов вниз

Не опустился, не повис:

И никакой на свете гнет

Сюда уже не досягнет.

Суд над самой собой верша,

Моя мятежная душа,

Взлетев, забыла о цепях;

За нею следом взвился прах.

Легла я в землю глубоко.

Щеки касалась так легко

Земная родственная твердь,

Мне так была желанна смерть!

Вдруг на́ землю обрушил дождь

Всю сострадательную мощь:

Лежу, и будто стук копыт

Над кровлею моей гремит.

Дождя веселый разговор

Милей, чем был он до сих пор.

Стал дождь надежным другом мне

Во тьме, в могильной глубине,

Где нет ни лиц, ни голосов.

Так тихо здесь, среди гробов!

Там, где сейчас покоюсь я,

Отраден сердцу шум дождя…

Вот бы вернуться в мир живых,

Касанью пальцев дождевых

И блеску этих зыбких струй

Послать, ликуя, поцелуй!

Промокших яблонь пестрых ряд

Мне донесет свой аромат;

И дождь тогда прервется вмиг,

И солнца величавый лик

Над напоенною землей

Взойдет улыбкой золотой!

Все распрямится, заблистав,

Роса падет с зеленых трав.

Ужели мне в гробу лежать,

А небу чистому сиять

И голубеть? Прошла гроза…

Когда бы вновь мои глаза

Тебя увидели, мечта,

Немеркнущая Красота!

Ужель вовек я не взгляну

На серебристую весну,

Ее святую ворожбу?

Доколе мне лежать в гробу?

Молю, о Господи, спаси

И снова к жизни воскреси!

Громады туч опорожни,

Животворящий дождь верни —

Пускай могучий ливень тот

Мое пристанище сметет!

Так я сказала, и эфир

Как будто замер. Целый мир

Замолк… и вдруг среди могил

Порханье ангеловых крыл

Затронуло мольбы струну,

Ветра хлестнули тишину,

Содвинул тучи Божий гнев,

Они сгустились, присмирев,

И грозового ливня шквал

Мое жилище разметал!

Как все это случилось вдруг,

Бог весть! Повеяло вокруг

Благоуханием таким,

Какое внятно лишь живым;

Как будто светлых эльфов хор

Наполнил песнями простор,

И, пробуждаясь в хоре том,

Возрадовалось все кругом.

Привстав на цыпочки, трава

Шептала тайные слова.

Вдруг пальцем ливневый поток

На губы, на глаза мне лег —

И отступила темнота

Пред чудом влажного перста:

Я увидала наяву

Деревья, мокрую листву,

Дождинок серебристый след,

Лазурь небес и солнца свет!

Увидела — и вихрь подул,

Порывисто в меня швырнул

Цветущих яблонь аромат,

И, ощутив, как дышит сад,

Вновь душу тело обрело!

Как это все произошло?

Сбылось! Рванулась я с земли,

И клики звонкие мои

Во славу всех земных чудес

Поймет лишь тот, кто сам воскрес.

Я обнимала деревца,

Я исступленно, без конца

Ласкала землю; поднялись

Трепещущие руки ввысь.

Мой смех был звонок и высок,

Но в горле вдруг застрял комок,

Заволокло глаза слезой;

Я поняла — Господь со мной.

Твой лик, о Господи, предстал

Передо мной и засиял!

В траве ли промелькнешь — тотчас

Тебя узрит мой зоркий глаз.

На речь твою для тех, кто глух,

Отвечу я негромко вслух.

Твои пути знакомы мне

В прохладном уходящем дне.

В густые травы окунусь

И сердца Твоего коснусь!

Земли живое естество

Не шире сердца моего,

А над землею небосвод

Не выше, чем души полет.

Всесильным может сердце стать

И море с сушею разъять;

И хочет небо расколоть

Душа, чтоб нам сиял Господь.

Не мне — другим когда-нибудь

Восток и запад стиснут грудь.

А тех, кто духом плосок, слеп,

Накроет небо, точно склеп!

Вся комната полна тобой! — Вошла я,

Закрыла дверь. И в воздухе возникло

Какое-то туманное виденье,

Значением смущая чувства мне.

Ни крохи острый запах не оставил

От некогда любимого жилья —

Смердит венок, лежащий возле гроба;

В молчанье растворилась сущность Смерти!

В зловещем смраде даже дом задохся —

Исчез его налаженный уют:

И так всегда бывает после смерти.

Куда ни посмотрю, везде уродство —

Но нет, не здесь. Как будто бы калитку,

Поросшую быльем, я распахнула:

И вот передо мной забытый сад.