– Что ты возишься, – говорю нетерпеливо и вырываю у нее руку, бинтуя ладонь сам. – На завяжи и обратно иди.

Она поджимает губы и смотрит на меня обиженно.

– Я помочь пытаюсь, – выдает, сверкнув недовольным взглядом. – Ты мог бы быть повежливей.

За руку она меня все-таки хватает, разрезает бинт пополам и завязывает небольшой узелок. А потом я замечаю, как по ее щеке скатывается слеза и мокрым пятном оседает на футболке.

– Эй…

Я перехватываю ее за подбородок, она уворачивается, а затем резко встает и, схватив коробку, несется на кухню.

Аля

Мои беззвучные рыдания на кухне переходят в настоящие слезы в своей комнате. Я зарываюсь лицом в подушку и реву, потому что не могу себе объяснить его грубость. Равнодушие мне понятно, нежелание со мной общаться – тоже. Но его резкий тон и недовольно сжатые челюсти не поддаются совершенно никакому объяснению.

Это обескураживает, но реву я не поэтому. Мне обидно. Ощущение, что еще вчера я была самой желанной и прекрасной, меня ласкали и целовали, а сегодня… сегодня я никто и звать меня никак. Значит, и относиться можно как к пыли под ногами. А ведь раньше я такого за ним не замечала. Неужели он был вежливым только из-за брата? Но за что он тогда так меня не любит?

Расстроенная я забываюсь сном лишь под утро, а когда просыпаюсь, с ужасом понимаю, что почти полдень. Вскакиваю с кровати, смотрю на себя в зеркало и ужасаюсь. Лицо опухло из-за вчерашних слез, глаза красные по той же причине. Чтобы хоть как-то привести себя в порядок, принимаю прохладный душ, наношу холодную маску на лицо и выхожу.

В квартире тихо, диван в гостиной застелен. Я прислушиваюсь к любым звукам и шорохам, но понимаю, что в квартире нахожусь одна. А затем нахожу на кухне записку от Глеба:

“Спасибо за бутерброды. И за пластырь. Я благодарен”

Я прогоняю скопившуюся в глазах влагу и яростно сминаю лист, выбрасывая его в мусорную корзину. Благодарен он!

Злость берет такой силы, что за готовкой себе завтрака я не слышу звука открывающейся входной двери, а потому подпрыгиваю от знакомого родного голоса Бори:

– Чем так вкусно пахнет?

Я вскрикиваю. Брат удивленно на меня смотрит.

– Я тебя напугал?

– Напугал? Где ты был всю ночь?!

Я резко замолкаю, потому что замечаю, как меняется взгляд брата. С дружелюбного на холодный и отстраненный.

– Не помню, чтобы я перед тобой отчитывался.

От обиды поджимаю губы. Слезы снова застилают глаза, но я должна сказать ему о том, что произошло ночью. И что нашла пакетик с порошком у него в кармане джинсов.

– Сегодня здесь ночевал Глеб, – говорю бесцветным голосом, помешивая скрембл на сковородке.

– Что?! Повтори, что сказала.

– А что ты не услышал? – я разворачиваюсь и стреляю взглядом в брата. – Он ночевал здесь, потому что за ним гнались какие-то парни. И искали они тебя. А еще…

Я замолкаю. В горле ком встает. Не знаю, как сказать ему про пакетик. Боря и так недоволен, его добрый обычно взгляд сейчас меняется на сердитый, губы плотно сжаты в тугую полоску, а на щеках ходят желваки. Мы с братом никогда прежде не ссорились и не выясняли отношений. Даже тогда, когда родители забрали его домой, я ни слова осуждения ему не сказала. Поддерживала и говорила, что мама с папой обязательно остынут и позволят ему вернуться.

– Борь… я на работе у тебя вчера была.

– Какого хера ты там делала? – зло рычит брат, отчего я аж подскакиваю.

Быстро выключаю плиту и, попятившись, иду к себе. Брат никогда так со мной не разговаривал и я, естественно, просто не знаю, как себя вести. Его повышенный тон действует на меня ужасно: хочется зарыться с головой под одеяло и спрятаться под кровать. Я раньше так и делала, когда отчим повышал голос на брата. На маму он никогда не кричал, а на него бывало.

– Алин, подожди, – кричит брат мне вслед, но я не останавливаюсь.

Захожу к себе в комнату, сажусь на кровать и плачу. Слезы брызжут из глаз. Была бы маленькой, обязательно спряталась бы под кровать и уши закрыла, но мне двадцать, а кровать у меня современная, под нее я уже не залезу.

Почти сразу в комнату стучится брат. Заходит уже с виноватым видом, не злой. Видно, что жалеет о повышенном тоне, но мне все равно обидно. Я ничего такого не сделала вчера, за что на меня можно кричать. И это он еще о порошке не знает, который я тоже видела.

– Я запеканку тебе приготовила, – говорю, шмыгая носом. – Не хотела, чтобы ты всухомятку питался, пошла, а мне Карина сказала, что ты три месяца там не работаешь.

– Не работаю, – соглашается Боря. – Я должен был раньше сказать, но я быстро другую работу нашел и решил тебя не волновать. Ну ты чего?

Под весом бори матрас прогибается, брат пододвигается ко мне ближе и обнимает меня за плечи. Прижимает к себе.

– Прости меня, ладно? Я не должен был повышать на тебя голос. Сорвался.

– Я должна еще кое-что сказать…

Говорить становится трудно. Во рту мгновенно пересыхает, руки дрожат.

– Говори уже.

– Я вчера стирку в твоей комнате собрала. Ты же знаешь, я обычно все карманы проверяю и…

– Ты нашла пакетик, – заканчивает брат за меня.

– Да. Я не рылась, честное слово. Просто проверяла и… наткнулась.

– Я не продаю, если ты об этом. Взял на природу. Помнишь, я говорил про поход? Меня Димас взять попросил, чтобы веселее было. Я взял. Все-таки, где купить знаю.

– Это правда? – переспрашиваю изумленно.

– Конечно, правда. Я же обещал, что в болото с наркотиками больше не полезу. Ну, ты чего раскисла-то? В фирме я по-прежнему работаю, только в другой. Если хочешь, прямо завтра тебе там экскурсию проведу.

Голос брата звучит спокойно, без волнений, искренне. И успокаивает он меня тоже искренне, только вот Багров этой ночью мне не показался. И те парни за дверью тоже.

– А с Глебом что? Борь, они тебя искали.

– Это по кредиту, наверное. Коллекторы, – хмурится брат. – Я когда машину брал, в микрозайм влез. Возвращаю понемногу, после увольнения просрочил платеж, ну и…

– Ты почему мне ничего не сказал? – обеспокоенно произношу. – Я бы подработку нашла. Ты что, это же серьезные люди, там и кости переломать могут. Они Глеба избили, я видела.

– Я разберусь, ладно? Ты учись давай, малыш.

Боря меня успокаивает. Микрозайм это не так ужасно, как наркотики. Мы обязательно справимся и выплатим долг, я подработку поищу тайком от брата, чтобы помочь ему с деньгами. И что в его кармане наркотики делают он объяснил, хотя я и против их употребления. Надеюсь, ни он ни Глеб этого делать не будут.