Оболонский бросил насмешливый взгляд на седовласого провожатого и проехал в арку высоких ворот, распахнутых настежь. Поодаль слева, за стволами сосен и кленов, у длинного приземистого здания, напоминающего конюшню, толпилось десятка полтора человек. Кто верхом, кто рядом с лошадью, они проводили удивленными взглядами новоприбывшего, негромко переговариваясь между собой. Для прислуги держатся слишком раскованно, одеты хорошо – добротно, иные даже и богато. Все вооружены, и оружие выставлено напоказ. Явно местная знать, пусть не столь высокородная, как сам хозяин здешних мест, зато гонор имеющая.

На широких ступенях у парадного входа стояла женщина. Светловолосая, гладкая, холеная, с крупными белыми руками и высокой грудью, выгодно подчеркнутыми открытым синим платьем, она наблюдала за прибывшим с легкой, ничего не значащей улыбкой, как королева наблюдает за казнью приговоренного ею человека. Надменно. Равнодушно. Осознавая свою силу и власть.

Она смотрела почти все то время, что Оболонский спешивался и пересекал широкий двор, но еще до того, как он достиг ступеней, развернулась и ушла, не сказав ни слова.

Поодаль справа послышался скрежет давно не смазываемых петель двери, Константин повернул голову на звук. Почти скрытая деревьями и беспорядочным нагромождением кустов за правым крылом здания стояла древняя башня, точнее, то, что от нее оставалось – два яруса с частично проломленной крышей. Кладка старая, не каменная, но кирпичная, с толстым слоем серого скрепляющего их раствора, что делало башню полосатой, а густая некошеная трава, выросшая у ее подножия, придавала ей вид заброшенной и забытой – если бы не тоненькая тропка, проложенная к ней. Башней явно кто-то пользовался, однако хозяин дома подновлять ее не спешил. Да и домочадцы наверняка избегали приближаться к ней.

Из скрипучей двери вышел человек, озабоченно и хмуро потоптался на месте, пристально и как-то болезненно-подслеповато глядя вслед уходящей женщине. Пошел дальше, к крылу господского дома. Мимоходом обернулся, бросил рассеянный взгляд на Оболонского. Не узнал…

Константин не рад был его видеть. Особенно здесь. И сразу же осознал, что вот теперь, в это самый момент, заурядное провинциальное дело перестало быть таковым – заурядным и провинциальным.

Оболонский дожидался хозяина дома добрых полчаса. Гостиная, куда его отвели, впечатления не производила: выцветший, когда-то аляпистый ситец на стенах, старая мебель, давно нуждающаяся если не в кардинальной замене, то хотя бы в починке, скрипучие паркетные полы, половина плашек которого следовало просто выкинуть, медные свечные светильники, которые не чистились со времен царя Гороха. Впрочем, большая часть того, что Оболонский увидел в этом старинном двухэтажном особняке, было такое же – дряхлое, старое, отжившее. По словам бургомистра, Менькович приехал сюда месяца четыре назад и за это время сумел слегка подновить лишь часть левого крыла и жилых комнат. С остальным он не спешил – либо это его не интересовало, либо занят был чем-то другим, куда более занимательным. Чем же? И как с этим связаны вооруженные молодчики во дворе?

Менькович вошел энергичным тяжелым шагом, сразу демонстрируя себя персоной значимой и властной. Это был крупный высокий мужчина лет сорока, силуэт которого явно подпортила любовь хорошо покушать, отчего черты его лица слегка расплылись и отяжелели, а внушительное брюшко заметно перевалилось через широкий узорчатый пояс.

Константин был наслышан о хозяине дома не только от звятовского бургомистра, но лично знаком с ним не был. Родство Меньковича с Тройгелонами породило немало слухов среди конкордской знати, однако официально его лояльность правящему княжескому дому сомнению не подвергалась, а это, в свою очередь, давало слухам еще больше раздолья. Что же делает столь высокородная личность в болотной глуши, в старом заброшенном доме? То ли попал Менькович в опалу, в немилость правящей княгине, да сбежал с глаз ее долой куда подальше, то ли… прячет темные делишки? Оболонскому это было безразлично. Цель его приезда была иной.

Менькович прошел мимо, не глядя вытянув руку в сторону гостя. Константин неторопливо передал гербовые бумаги, удостоверяющие его полномочия. Хозяин вскользь заглянул в них, отбросил в сторону, упал в кресло.

– Итак, что Вам угодно, господин советник? – хмуро, раздраженно.

– Я разыскиваю девушку, Матильду Брунову. Она пропала недели три назад. По словам очевидцев, в последнее время она часто бывала в обществе Ваших людей. Я бы хотел с ними поговорить.

– Девушку? – удивился Менькович, – Вы беспокоите меня ради какой-то девушки?

– Княжеский закон каждому дает право на защиту. Даже девушкам.

– Я не слышал ни о какой Матильде Бруновой, – хозяин дома был, похоже, слегка озадачен, даже заметный сарказм гостя его не вывел из себя, – С каких пор Особенная Канцелярия занимается пропавшими девушками?

– Она и не занимается, – холодно пояснил Оболонский, – Брунов был приятелем канцлера Аксена. Это личная просьба о помощи.

– Брунов, Брунов… Ах, Брунов! Вздорный старикашка из Звятовска! – Менькович скривил полные губы в недоброй усмешке, – Если у него была дочь, я не удивляюсь, почему она исчезла.

– Поясните, господин Менькович, – сухо бросил гость.

– От такого папаши немудрено сбежать, – неожиданно хихикнул хозяин, – Вот что я Вам скажу, советник. Вы не там ищете. Поспрашивайте местных купчишек да мещан, а здесь Вы ее не найдете.

– Я сам решу, кого мне спрашивать и где искать.

Менькович насупился, недовольно нахмурив брови и раздраженно постукивая пальцами по подлокотнику кресла.

– Вы мне перечите? – удивленно проговорил он, словно не веря собственным ушам, – Да я Аксена в порошок сотру…

Подумал. Опять нахмурился.

– Постойте, Оболонский… Вы случайно не сын графа Оболонского? Того самого, что нагишом въехал на коляске в княжеский театр, изображая римского императора? – Менькович искренне расхохотался, – Ну я Вам скажу, и потеха тогда была!

Отсмеявшись, хозяин встал, прошелся по гостиной, искоса поглядывая на гостя, лицо которого застыло непроницаемой холодной маской. Пикантное воспоминание отлично подняло Меньковичу настроение, а тщательно скрываемое неудовольствие Константина ослабило напряжение, державшее хозяина имения с той самой секунды, когда сообщили о странном и несвоевременном визите княжеского посланника.

– Я хорошо разбираюсь в людях, – сказал он, останавливаясь напротив Оболонского и глядя ему в глаза сверху вниз, – И я чувствую, что в отличие от Вашего папаши, Вы искренний и честный человек. А потому искренне и честно советую Вам: не становитесь у меня на пути.

– Это угроза?

– Нет, что Вы. Просто дружеское предупреждение. Пожалуй, Вы мне даже нравитесь….

– Экселянт, охота вернулась, – в гостиную без предупреждения ворвался жизнерадостный молодой человек лет шестнадцати с развевающимися темными волосами и в легкой полураспахнутой сорочке. Влетел и застыл на пороге, переводя взгляд с хозяина на гостя.