Вот только все равно действовало. Не так чтобы сильно, но я немного смешалась, глядя на и без того высокого кахэ задрав голову. Да и шея тут же начала ныть.

— Итак, вы прошлый раз говорили нам, что не желали зла покойному Фреду Хэмптону, — задумчиво, вкрадчиво начал южанин.

Интонации у него были такие… ну… странные. Об этом уже мало кто помнил, но кахэ владели магией слова и могли зачаровывать одним только голосом. И вот теперь почему-то начинало казаться, что дознаватель слегка приколдовывает.

— Именно так я и говорила, — ответила я, стараясь произносить каждое слово со спокойствием и достоинством, которых во мне отродясь не было.

Моя мать так всегда и говорила «Я родила редкостное истеричное быдло». Годам к шестнадцати спорить я перестала. Что поделать, мне действительно никак не удавалось привить хорошие манеры, хотя и мать, и бабка старались изо всех сил. Все без толку. Зерна добрых намерений если и давали во мне хоть какие-то ростки, то исключительно скверные.

— Вы сказали правду? — тут же уточнил дотошно стражник.

Я кивнула, не совсем понимая, зачем нужен был уточняющий вопрос. Если вру, то уж наверняка буду врать до последнего.

— И вы не испытывали неприязни к убитому? — хитро осведомился южанин, понимая, что загоняет меня в ловушку.

Терри украдкой сжал мою ладонь, понимая, насколько правда может оказаться опасна. Но лучше не врать.

— Испытывала. Но только в профессиональном плане, — признала очевидное я.

Адвокат вмешался, принимая огонь на себя.

— Спешу вам напомнить, что ни разу моя клиентка не привлекалась к уголовной или хотя бы административной ответственности. Склонности к насилию она также не демонстрировала.

Дознаватели с одинаковыми усмешками переглянулись.

Ну да, конечно. В свете того, что наговорили про меня члены съемочной группы, поверить в беззлобность моей натуры у этих двоих вряд ли получалось.

— Боюсь представить, сколько пришлось отвалить за такую идеально чистую биографию, — с кривой саркастичной усмешкой проронил Алек Аэн.

Я растерянно захлопала глазами. Удержать лицо не удалось. У меня действительно был один только привод в стражу за всю жизнь, и тот закончился тем, что седой, даже не старый, а древний дознаватель погрозил мне пальцем и велел идти домой и быть впредь хорошей девочкой. По поддельному удостоверению личности я прошла в один бар и попала на рейд. Фальшивку раскусили в два счета, и я отправилась в управу в фургоне, выкрашенном в недружелюбный фиолетовый цвет, с такими же неудачливыми любителями развлечений. От матери и бабки потом досталось куда больше, чем от дознавателя.

За идеально чистую биографию я не заплатила ни гроша.

— Это домыслы, оскорбительные для моей клиентки, — возмущенно буркнул Терри и с важным видом поправил очочки на носу. Выглядело потешно. Едва не захихикала. Нервы, наверное.

Дознаватели, однако, не спешили веселиться. Кажется, они отнеслись к услышанным обо мне бредням со всей возможной серьезностью и уже составили свое представление обо мне.

Так и подмывало сказать какую-нибудь гадость, вроде того, что не дело серьезным, уважающим себя работникам стражи верить написанному на стенах туалета. Но вряд ли подобные слова вызовут в Аэне и каэ Ороне симпатию.

— Значит, вы у нас женщина исключительной душевной доброты и занимаетесь благотворительностью? — явно издевался надо мною Аэн.

И зря, между прочим.

— Занимаюсь. Я патронесса сиротского приюта, — тихо и совершенно спокойно ответила я, не став добавлять, что регулярно жертвую еще и паре приютов для животных. Посчитала, это будет лишним. В конце концов, это моя частная жизнь!

Кахэ глядел на меня недоверчиво.

— Об этом нам не говорили.

Неудивительно. Даже если бы кто-то и знал о моем невинном филантропическом хобби, вряд ли рассказал. О других приятней всего рассказывать именно гадости, особенно о ком-то вроде меня, красивых и разбогатевших исключительно из-за смазливой физиономии.

— Я люблю покричать при случае, ларо Аэн, — со вздохом признала очевидное я, искоса поглядывая на адвоката. Пока Терри не демонстрировал признаков беспокойства. — Дурное воспитание, средний класс… Словом, что уж объяснять? Ну и, чего таить, когда начинаешь орать, до окружающих быстрей доходит, чего ты хочешь. Но сколько бы я ни кричала и ни била посуду, почему-то пока никто не поспешил подать в суд, чтобы получить компенсацию. А ведь с меня можно стрясти порядочно денег.

Кажется, упоминание нестребованных с меня денег подействовало на дознавателей больше, чем рассказ о благотворительности. Странные они мужчины.

Каэ Орон переместился поближе ко мне, забавно подпрыгивая на своем стуле. Вставать он категорически не хотел, наверное, боялся, что напарник отожмет стул при первой подвернувшейся возможности.

Если Алек Аэн давил на меня, всеми силами давая понять, что я, по его мнению, виновна, оборотень улыбался умильно и даже приглашающе, наверное, рассчитывая на мое женское кокетство или женскую же глупость. Четверть эльфийской крови давала все шансы на интерес со стороны каэ Орона, но мне и в голову не приходило, будто я действительно привлекла рыся. Просто напарники-дознаватели старательно пытаются вывести меня из равновесия. Они действуют сообща по заранее продуманному плану.

— Алек, перестань издеваться над ларэ Уиллер. Всем же понятно, она просто немного эксцентрична, не более.

Голос оборотня звучал непосредственно, с многообещающими мурлыкающими нотками. Желтые кошачьи глаза поймали мой взгляд и упорно не отпускали. Оборотень меня как будто гипнотизировал.

— Что именно вы делали позавчера вечером с девяти до одиннадцати часов? — задал самый важный вопрос Фелис каэ Орон, чуть подавшись вперед.

Его зрачки расширились.

— Я была на презентации нового альбома Ллевелин в клубе «Затмение». Приехала в половине девятого, уехала где-то в начале первого ночи. Точнее не сказать.

К несчастью, я была слишком умна и слишком хорошо для штатского успела изучить сыск, чтобы понять: хлипкое у меня алиби, неубедительное. «Затмение» находится близко к съемочным павильонам студии, можно пешком дойти. А громкая музыка и эпилептическое мигание стробоскопа позволяли исчезнуть из клуба и вернуться, не привлекая особого внимания у окружающих. У меня не было привычки прилипать к кому-то намертво. Значит, не найдется и свидетеля, который бы поручился, что я не покидала ночного клуба.

Но я говорила правду, поэтому в лице не изменилась и сохранила полное спокойствие. Даже нос оборотня не уловил бы следов колебаний в моем запахе.

— И вас там, разумеется, видела прорва народа, — произнес чуть отрешенно оборотень и прикрыл глаза. — А сам клуб где находится?

Странное дело: ведь и каэ Орон, и Аэн — они же небедные, крайне небедные. Рыси все еще главенствуют среди оборотней, а дом Эррис занимает лидирующее положение среди южных Домов. Но почему-то дознаватели не знают, где находится один из самых дорогих и элитных клубов Иллэны. Впрочем, «Затмение» — оно для бомонда все больше, наверное, стражники развлекаются в других местах.