Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Так, в задумчивости, более занятый своими мыслями, Скит попрощался с аудиторией и пополз к своему дому. Мелкие йонтры засеменили за ним. Скит улыбнулся: «А ведь они не произнесли сегодня ни одного слова, пока я рассказывал, а значит история, наверное, была все же хорошей. Ну да ничего, пусть себе на ус мотают, может и не совершат моих ошибок, когда вырастут».
6. Железная балка
– Так, собственно, звали капитана одного корабля, на котором, – тут Скит Йонтра в задумчивости потер клюв и посмотрел на слушателей, – мне летать не приходилось. К счастью. Это был трианец. Уверенный, сильный, мужественный. Я бы даже сказал, какой-то упертый, но при этом, пожалуй, и честный. «Железная балка» было, конечно, его прозвище. Настоящего имени я уж, позвольте, сейчас упоминать не стану. Тем более, что самого его и в живых-то уже нет давным-давно, – Скит грустно вздохнул.
– Вот какой это был капитан: он дважды, тогда еще лейтенантом, ходил на штурм мира Го. А ведь вы знаете, что в той кампании и после первого штурма мало выживших осталось. Он один, безо всякой поддержки спускался на дно Карамуанского ущелья. Того, что на седьмой планете Лаа системы. А там, кстати, примерно семь тысяч орр совершенно отвесного спуска, когда ты и сам уже подчас не знаешь, лезешь ли ты вниз еще или незаметно падаешь в бездонную пропасть. Я как-то разговаривал с одним знакомым альпинистом, так вот он мне посоветовал не то что не спускаться, но даже и близко не подходить к той расщелине. Прибавив к тому же, что если в нее поместить всех тех несчастных, кто туда когда-либо сорвался, то она, пожалуй, стала бы наполовину мельче. И прочее, и прочее, все в том же духе. Складывалось впечатление, что трианец этот, ну просто не мог или не хотел, тут уж и не скажу точно, жить без подвигов. Его словно притягивали всевозможные опасности и разного рода испытания. Внешностью своей он был также под стать характеру: жесткий, подтянутый, тренированный, худой. И прямо как в определенного типа грамма-фильмах с почти уже дежурным шрамом через всю щеку. Мужественный капитан.
Но шли годы. И его потихоньку отодвинули от боевого флота. Переправляли то туда, то сюда, и наконец поставили командовать какой-то ржавой посудиной, перевозившей урановую руду в системе Онте. Конечно, для трианца это было, наверное, едва ли не хуже смерти. Но что было делать, работа есть работа. Впрочем, как вы, возможно, уже догадались, он и там нашел место, так сказать, подвигу. Дело было в том, что в системе Онте находилась одна очень неприятная и даже каверзная планета. Да и не планета даже, а всего лишь то, что от нее осталось. Она была самой ближней к местному светилу. И та звезда постепенно выжгла и сдула плазменным ветром с нее абсолютно всю почву и даже часть мантии, оставив нетронутым лишь одно ее железное ядро. От этого планета, конечно, значительно потеряла в размере, но не в весе. Ибо масса ее была почти полностью сосредоточена в этом ядре. И вот мимо этой-то как раз железной планеты и проходил регулярный маршрут звездолета, которым тот трианец командовал. Ну и ему тогда сразу, еще при инструктаже, сообщили, что подлетать к ней категорически запрещалось.
Гравитация там была слишком сильной. То есть звездолет его мог бы на нее, пожалуй, и приземлиться. Но вот со взлетом почти наверняка бы возникли большие проблемы. Да и защитное поле его корабля не выдержало бы долго, если бы ему вдруг и пришлось совершить такую посадку. Впрочем, не знаю, – Скит задумался, – может и зря его так инструктировали. Ведь нужно же, наверное, как-то учитывать особенности личности при таких инструктажах. Не могу сказать. Но для нашего героя эта опасность была, прямо как магнит для железа, притягательной неимоверно. Рассказывали потом матросы с того корабля, когда уже все закончилось, что командир их, ну прямо как нарочно, когда им приходилось пролетать мимо той планеты, выбирал траекторию наиболее близкую к сфере невозврата. То есть к условному расстоянию, когда их двигатели уже не справились бы с ее гравитацией. Объяснял он это тогда весьма просто – экономией топлива. На самом же деле он буквально дразнил ту планету, да и свою судьбу тоже. Поэтому неудивительно, что однажды произошло то, что должно было бы, наверное, произойти. Их звездолет рухнул на железную планету, вызвав этим страшный переполох на всех спасательных станциях соседних звездных систем.
В то далекое время я был еще совсем молодым матросом и только учился своему делу. С группой курсантов мы проходили практику на одном из звездолетов Северного торгового альянса, где помимо прочего изучали предмет техники безопасного пилотирования. Базировались мы на тренировочной орбитальной станции у одной из малых планет системы Мио. И тот случай с кораблем «Железной балки» как нельзя лучше совпадал с предметом, что мы проходили. Да к тому же еще и сама система Мио находилась совсем недалеко от места катастрофы. Поэтому наше командование и приняло тогда решение задействовать нас, еще совсем неопытных молодых курсантов, в той спасательной операции. Я же в результате всего этого оказался невольным свидетелем последовавших, все же довольно-таки печальных событий. Да и не стал бы я вам рассказывать всю эту историю в противном случае, – Скит щелкнул клювом, – ведь вы знаете мое правило, рассказывать лишь о том, что видел собственными глазами.
Тут он ненадолго прервался, весь как-то передернулся будто хотел стряхнуть с себя что-то, потом снова глянул на слушателей дабы удостовериться, что не утратил еще их внимания и продолжил.
– Взлетели мы ночью. Уж даже и не знаю почему, но я отчего-то боюсь взлетать по ночам. Будто ты из одной темноты сразу попадаешь в другую и тебя невольно охватывает неприятное чувство беспросветной тоски. Ты начинаешь нервничать и совершаешь, естественно, массу ошибок. Но в то время, к счастью, от меня мало что зависело, поэтому чего-то серьезного я натворить просто не мог. Квартировался я в одной каюте, если ее вообще можно было так назвать. Маленькая, что и не развернуться, неуютная, да
