Нацелившись на работу с налоговыми укрытиями, Хазелла рассудил, что проще всего их продвигать среди юристов, специализирующихся на налоговом праве, — они лучше других понимали, как в этом случае работают инвестиции. С самого начала проданные Хазеллой схемы принесли его клиентам такие выгоды, что у Хазеллы не стало отбоя от желающих. Каждый новый клиент рекомендовал его своим знакомым, и в итоге за неделю тот заключал одну, а то и две новые сделки на суммы от 100 тыс. до миллиона. При таких неимоверных объемах операций Хазелла неизменно становился обладателем любой поощрительной поездки за счет фирмы.

И все же работа в отделе Бланка порядком разочаровывала Хазеллу. Спрос на участие в налоговых схемах среди его клиентуры был огромным, а отдел явно не поспевал готовить достаточно сделок, чтобы удовлетворить его. Казалось, там больше заинтересованы в том, чтобы «рубить» сделки, нежели в том, чтобы снабжать брокеров новыми. Случалось, это ставило Хазеллу в крайне неловкое положение — например, он обещал клиенту участие в товариществе, а потом оказывалось, что все доли уже проданы. К тому же охотников продавать схемы налоговых укрытий становилось все больше и на всех желающих работы просто не хватало. К тому моменту, когда он отправился с женой в бонусную поездку на Гавайи, Хазелла уже был сыт по горло всем этим.

Возле стойки бара Хазелла заметил Боба Шермана. Одетый лишь в плавки, тот медленно потягивал джин с тоником. Хазелле всегда нравился Шерман. Как один из лучших брокеров, Хазелла не смущался обращаться к большим боссам Bache в обход собственного начальства. Со временем и Шерман, в свою очередь, стал благоволить к нему.

Поболтав с Хазеллой о том о сем, Шерман участливо спросил, не возникает ли у Хазеллы проблем по работе. Тот счел, что это удачный момент капнуть на своего непосредственного босса Стивена Бланка. Отдел налоговой защиты не в состоянии обеспечить достаточно сделок для продаж, посетовал он Шерману. Все время приходится объясняться с кучей разгневанных клиентов. Сколько раз он жаловался, а толку никакого. Похоже, Бланк просто не желает поворачиваться проворнее, чтобы снабжать своих брокеров работой.

Шерман задумчиво посмотрел на свой джин. «Что ж, я достаточно терпел, — промурлыкал он себе под нос и, переведя взгляд на Хазеллу, расплылся в улыбке: — Томми, сейчас ты кое-что увидишь».

Все еще со стаканом в руке, Шерман направился в сторону таксофонов и стал куда-то звонить. О чем он говорил, Хазелле не было слышно, но он буквально чуял, что Шерман приводит в действие какие-то мощные потаенные силы. Хазелла успокаивал свою совесть, что Шерман не сможет причинить вред непосредственно Бланку, поскольку отдел налоговой защиты не находился в его прямом подчинении. В то же время он прекрасно знал, что Шерман слыл одним из самых ловких интриганов Bache. Если он чего добивался, то всегда знал, на какие рычаги следует нажать. Не прошло и нескольких минут, как Шерман повесил трубку и вернулся в бар к Хазелле; лицо его светилось торжеством.

«Ну что ж, проблема решена, — сказал он, — можешь больше не беспокоиться о Стиве Бланке, его больше нет, уволен». Дружески потрепав Хазеллу по плечу, Шерман повернулся, чтобы отчалить.

Молодой брокер глядел на него во все глаза, и на его лице был написан благоговейный страх. Бог мой, он же сделал это только ради того, чтобы произвести на меня впечатление!

За этой первой мыслью в голове Хазеллы пронеслась другая, не менее ошеломляющая. Он повернулся к жене: «Посмотри-ка! Этот человек только что уволил моего босса — так, походя, не выпуская из рук стакана с джином. Трудно вообразить, какой же властью пользуется этот человек!»

В отделе налоговой защиты никто толком не знал, что свалило Бланка, хотя и подозревали, что без Боба Шермана здесь не обошлось. Слух об этом разнесся 14 июня 1979 г., сразу после того, как шеф Бланка Джордж Майер сообщил тому об увольнении. Приведенные Майером причины выглядели не слишком убедительно — он что-то мямлил о недовольстве брокеров руководством Бланка и о его неспособности обеспечить им достаточный фронт работ. Причем время для увольнения было выбрано как-то очень подло — не далее как пару недель назад, на День поминовения, Бланк с семьей переехал в новый дом. И поэтому друзья Бланка вздохнули с облегчением, когда стало известно, что спустя несколько дней он нашел место в конкурирующей инвестиционной фирме Kidder Peabody & Company.

Едва за Бланком закрылись двери Bache, как в отделе налоговой защиты начались перемены. Все вышестоящее начальство как один человек начали вдруг совать нос в дела подразделения, наперебой диктуя его сотрудникам, какие сделки надо продвигать. Казалось, с уходом Бланка пал барьер, который надежно охранял отдел от поползновений политиканов Bache и не пропускал на рынок сомнительных сделок. Теперь даже те, от которых за версту разило жульничеством — во времена Бланка на такой «мусор» даже не смотрели, — упаковывались в привлекательную оболочку и предлагалась к продаже, а авторитет Bache служил порукой, что они заслуживают доверия.

Кертис Генри, который в филиале Bache в Далласе отвечал за отбор сделок в области энергетики, понял, что долго такого не вынесет. При новых порядках он тратил куда больше времени на то, чтобы не допускать некачественных сделок, нежели на то, чтобы продвигать честные. Но даже если он на корню пресекал очередной «мусор», это далеко не означало, что он не всплывет снова. Слишком велико было давление со стороны брокеров, торопившихся сорвать крупные комиссионные за привлечение новой сделки, — такие случаи были нередки в практике Генри. Без строгого пригляда Бланка ловкачи, норовящие добиться своего в обход прямого начальства, пошли вразнос и выделывали черт знает что. Но хуже всех прочих, считал Генри, была та нелепейшая нефтяная сделка, которой «осчастливил» его один из ведущих брокеров далласского отделения Bache Боб Макгибони.

Кертиса Генри ужасно раздражал этот Макгибони с его белесыми, словно набриолиненными волосами, что придавало ему сходство с мордоворотом-телохранителем — каковым он, кстати, и был в прошлом. Вскоре после увольнения Бланка Макгибони заявился к Генри с известием, что его клиент, молодой парень, недавний выпускник техасского университета Бэйлор, желает продать учрежденное им товарищество, которое занималось бурением нефтяных скважин. Бегло просмотрев поданные Макгибони бумаги, Генри не мог удержаться от смеха. Умора! Парню едва стукнуло 20 — совершенный молокосос, собственного капитала кот наплакал, авторитета в отрасли ноль, никакой профессиональной подготовки в нефтяном бизнесе не имеет и штат у него чуть ли не два-три человека. Генри бы решил, что это розыгрыш, если бы не дурацкий энтузиазм на физиономии Макгибони.

«Ну, это полнейший абсурд, — заметил Генри и махнул рукой, отметая подобную ерунду, — мы ни в коем случае не возьмемся за это».

Но прошло несколько дней, и сделка снова всплыла. Оказывается, Макгибони через голову Генри обратился в Нью-Йорк к директору по маркетингу Ли Пэтону. Тот немедленно связался с Кертисом Генри. «Послушай, в чем дело? Макгибони — один из лучших наших брокеров, а отделение в Далласе — лучшее среди филиалов фирмы, — начал Пэтон обрабатывать Генри, — и вообще, пока ты не обнаружил в этой сделке чего-нибудь криминального, мы будем работать по ней».