Старуха снова рассыпалась своим каркающим смехом:

– Неблагородного происхождения, говоришь? Ну, так слушай! Я нашла Эллен в лесу, когда она была совсем крошкой. Была зима, и холод стоял такой, что птицы замерзали на лету. Я пошла за хворостом, а уже когда несла вязанку домой, увидела на поляне маленькую девочку – она сидела прямо на снегу в красивой, украшенной серебряной вышивкой одежде, а вокруг нее прыгали зайчики и лисята. Ей было совсем не холодно, понимаешь? Не знаю, кем она была на самом деле, но я решила, что она – дочь Зимы и Мороза.

Я вздрогнул. В одной из древних нерландских книг была записана легенда, гласившая, что однажды нашей королевой должна была стать дочь Зимы и Мороза. Возможно, в Терции тоже была такая легенда, и старуха, вспомнив ее, всего лишь использовала эти образы, чтобы сделать картину более наглядной. Но то, что она почти слово в слово повторила давно известное мне предсказание, поразило меня до глубины души.

– Я не могла оставить ее в лесу – кем бы она ни была, но не случайно же она попалась мне на глаза. Значит, кто-то хотел, чтобы она нашла приют именно в моём доме. Я вырастила ее как родную – нет, не дочь, скорее, внучку, ведь тогда я уже была отнюдь не молода. Но куда больше времени, чем в теплой избе, она проводила в лесу. Она могла уйти туда утром, а вернуться затемно – и я никогда не волновалась за нее, потому что именно лес был ее родным домом. Она знала там каждое деревце, каждого зверя. А они знали ее. Там, в лесу, она и встретилась с вашим королем – он заблудился в метель и спросил у нее дорогу. А поговорив с ней, уже не смог ее забыть.

Возможно ли было, что король Асманд почувствовал в Эллен особую магию – магию снега и льда, которая всегда особенно чтилась в Нерландии? Наверняка, так оно и было. А ни королева Катарина, ни придворные, ни мой отец не оказались столь проницательны.

– Что случилось потом? – спросил я. – После того, как она вернулась из Нерландии.

– После того, как ее прогнали из Нерландии, ты хотел сказать? – уточнила старуха. – Как ты уже знаешь, она была в положении. Она носила под сердцем ребенка, который должен был стать наследным принцем вашей страны, но который оказался вам не нужен.

– Никто не знал о нём! – выкрикнул я. – Если бы она сказала об этом королю, ничего бы этого не случилось!

Впрочем, я мог ее понять. Она была обижена, даже оскорблена. И это была ее месть. Месть изгнанной королевы.

– Ее муж должен был ее защитить, – упрямо сказала хозяйка. – Она доверилась ему, отправившись с ним в чужую для себя страну. А он оказался слишком слаб, чтобы быть ей парой.

– Он так и не смог простить себе эту слабость, – выступил я в защиту Асманда. – Он тоже любил ее всем сердцем. И это сердце заледенело в разлуке с ней. А Элленхейм? Вы знаете, что случилось с замком Эрлунгов?

На гербе Эрлунгов всегда было ледяное сердце. Вернее – два ледяных сердца. И никто не знал, почему именно этот знак стал когда-то символом рода.

– Да, я слыхала об этом, – пробормотала она.

Она замолчала, и я пояснил:

– Он превратился в глыбу льда, когда остановилось сердце короля Асманда.

– Нет, – возразила она, – он превратился в глыбу льда, когда остановилось сердце Эллен.

Я снова почувствовал холод. Я не стал с ней спорить. Теперь это было уже неважно.

– Когда она вернулась из Нерландии, он жила здесь?

– Да, – кивнула старуха, – и мало кто знал, что она была королевой. Она и прежде сторонилась людей, предпочитая им общество лесных зверушек. А потом и вовсе стала нелюдимой.

– А ее ребенок? Что стало с ее ребенком?

– Он умер в тот же день, что и мать. Он был еще слишком мал и слаб.

Сердце опять начало бешеную скачку. Наследный принц мертв? Значит, Катарина не дождется внука, а Эрлунгам уже не суждено будет снова править Нерландией.

Но уже в следующее мгновение я вспомнил те слова, что услышал от старухи совсем недавно.

– Четверть часа назад вы боялись, что я приехал сюда, чтобы погубить сына Эллен. С чего бы вам волноваться об этом, если он давно уже мертв?

Хозяйка пожала плечами:

– Ты не так меня понял. А может, я тогда сказала что-то не то. Я уже слишком стара, чтобы внятно излагать свои мысли.

Она поднялась, давая понять, что ее рассказ окончен. И я тоже встал. Если она решила ничего не говорить мне о ребенке Эллен, то как бы я ни уговаривал ее, она не скажет мне правду. Возможно, мне стоит приехать сюда еще раз.

Глава 14. Эйнар

Я приехал в Свеадорф еще до того, как их величества с гостями вернулись с охоты. Я устал, замерз и был полон сомнений. Не сомневался я только в одном – в том, что старуха не сказала мне всей правды. Наверняка ребенок Эллен был жив, вот только где он и как его найти, я не знал.

Принц был еще слишком мал, когда умерла его мать. Почему колдунья не оставила его у себя и не воспитала, как когда-то воспитала саму Эллен? Возможно, она боялась, что рано или поздно в Нерландии узнают о его существовании и попытаются его вернуть. Тогда она, должно быть, отдала его в какую-нибудь семью, где его вырастили, не подозревая о том, кто он такой.

Значило ли это, что мальчика следует искать в Даларне? Городок невелик, а возраст ребенка был мне известен. Будет не так уж сложно объехать все дома, где есть юноши примерного этих же лет.

Но это предположение я сразу же отверг. Если старуха хотела спрятать ребенка, она не оставила бы его в Даларне. Нет, наверняка она отправила его куда-нибудь подальше. А искать его по всей Терции было всё равно, что искать иголку в стоге сена.

Да и нужно ли мне вообще было его искать? Просьбу королевы Катарины я выполнил – я разыскал единственного человека в Терции, который знал о королеве Эллен так много. И если эта женщина сказала мне, что ребенок его величества умер много лет назад, то почему я должен был сомневаться? Я могу с чистой совестью передать ее слова старой королеве.

От размышлений меня отвлек приезд охотников – гомон их голосов сразу заполнил