До сих пор мы решали не проблему, а ее симптомы. Сажали контрабандистов, усыпляли опасно зараженных, замуровывали все лазы под башней и выставляли ряды солдат на защиту границ Вавилона. Сама проблема лежит глубже. Она в нищете, голоде и скверном уровне жизни подземных уровней. Решив ее, мы решим проблему преступности эффективнее, чем отстрел незваных гостей. Мой политический оппонент Карл Каннингем всегда утверждал, что проще уничтожить источник бед силой, чем пытаться решить дело мирным способом. Я считаю, это форма варварства. Возненавидеть всегда проще, чем понять. Враг внешний не страшнее того зла, что сидит внутри нас самих…

Десять неудачников трудились в своем секторе, вяло собирая хлам, копившийся тут годами. Работа была несложной, но очень грязной. Казалось, что первая задача такого труда – уничтожить и без того микроскопическое достоинство горе-уборщиков. Майке наблюдала за ними сквозь вездесущие камеры и периодически подгоняла с помощью аудиосвязи, чтобы они не расслаблялись.

– Йоу, Барби. А грудь у тебя своя? – заинтересованно спросил Карим.

Порнозвезда стояла в желтом комбинезоне уборщиков, спустив молнию до уровня декольте. Криво накрашенные малиновые губы сжимали бычок вонючей сигаретки.

– Не твое дело, – процедила она, пытаясь увязать очередной мешок с органическим мусором.

– Не, ты глянь, дойки что надо, – цыкнул Пакито.

– Зато на рожу – мочалка, – покачал головой Карим. – Все бабы паршиво стареют.

– Я тебе причиндалы откушу за хамство, – бросила Барби через плечо.

– Это каннибализм, – зевнул Карим.

– Вы будете работать или нет?! – На них сердито уставилась Верука, которая уже разгребла свой кусок сектора и теперь пыталась помочь Ши-Вэю.

Все это время он отчаянно пылесосил металлическую стружку, но уборочная машина была на последнем издыхании. Она чихала, плевалась, и он, замучившись, начал сгребать все вручную.

– Кто это тут заговорил? – сощурил Пакито и без того глаза-щелки. – Может, свои банки засветишь?

Понеслись гнусные смешки, а Верука сцепила зубы и закинула порцию металлической стружки в мешок. Ее с самого начала не особо жаловали. Если для нее это просто неприятные шесть месяцев, а затем она вернется в сытый мирок верхних уровней, то для них уборка дерьма – образ жизни.

– Такому, как ты, сиськи покажут только за большие деньги, – чуть ли не с философским видом заявила Барби.

– Шлюхи вердикт.

– Да и ты наш постоянный клиент, – даже не обиделась она, волоча свой мешок к грузовому шаттлу.

– Ребята, мы смердим хуже общественных туалетов, – подала голос обычно молчаливая Наоко. Она подошла к ним, на ходу вытирая руки в ржавой жидкости о штанины комбинезона. – Это вообще смоется потом?

Нормального ответа, конечно же, не последовало. Парни стали опять вымучивать какие-то слабые шутки, от которых сами же начинали угорать.

– С таким мусором нужно работать в респираторах, – вдруг раздался над головами Веруки и Ши-Вэя чей-то спокойный голос.

Они одновременно подняли глаза и увидели Миккеля, протягивающего им по шлему с фильтрами.

– Да мы уже почти все, – слабо улыбнулась Верука.

– Это неважно. Отравление тяжелыми отходами может произойти хоть сейчас. Здесь все пропитано токсинами.

Оба послушно натянули на лица шлемы. Наоко смерила Миккеля оценивающим взглядом и поинтересовалась:

– А тебе зачем шлем? Ты же, считай, уже робот.

Слухи о том, что Миккель почти полностью состоит из синтетики, разнеслись со скоростью света. Его тело выдало само себя. При сильных физических нагрузках места стыковки синтетики и органики покрывались серебристой паутиной. Увидев Миккеля в коконе света, все всё поняли без лишних слов.

– Почему на нижних такой завал? – поспешно сменила тему Верука, чтобы солдату не пришлось искать ответ на бестактный вопрос Наоко.

Из респираторов ее голос доносился с сюрреалистичным шелестом. Миккель вроде даже не обиделся и с усмешкой пояснил:

– Все уходит по сточным трубам вниз и откладывается тут. Идет прямое пересечение со всеми утилизационными стоками. Еще нижние уровни используются для ремонта крупного транспорта, так как только здесь есть место для демонтажа и хранения запчастей.

Вдобавок ко всему постоянно слышался лязг пристыковывавшихся шаттлов. Их стоянка располагалась ниже, рядом с таможнями, где проверяли транспорт, выезжающий из кольцевых линий. Говорят, под дном башни имелось много лазеек, примыкающих прямо к туннелям. Некоторым везучим контрабандистам из подземных городов удавалось просочиться наверх, уцепившись за шаттл, поэтому таможенники высматривали их во все глаза. В частности, Лаки мог порассказать об этом историй, но его никто не спрашивал.

Ши-Вэй наконец-то собрал последнюю часть металлической стружки и теперь с легким удивлением смотрел на пол в заклепках. Почему-то ему казалось, что под мусором должна быть настоящая земля, о которой он грезил на плантациях своего уровня… Но и здесь выглядывала обшивка. Миккель уже давно закончил со своей частью сектора. Работа была легче прежней. Он впервые делал что-то, зная, что никто не набросится на него сзади, обливая заразной слюной. И не опасаясь, что это произойдет с его товарищами. Такого рода спокойствие беспокоило сильнее, чем настоящая тревога. Он чувствовал себя не на своем месте. И каждую секунду казалось, что он делает слишком мало. Меньше, чем… должен.

Закинуть мешок Барби в шаттл. Помочь Веруке и Ши-Вэю. Справиться о делах Лаки. Что еще сделать, чтобы заглушить ноющее в груди чувство собственной бесполезности? Взгляд остановился на Рике, загружающей мелкие запчасти старых шаттлов в специальный отсек мусоровоза. Она наконец стянула свой гопницкий капюшон, под которым обнаружилось бледное лицо в обрамлении короткого черного каре. Когда их взгляды пересеклись, Миккелю снова показалось, что его полоснули изнутри. Инопланетянка какая-то. «Я вижу, что тебя гложет, солдат. А еще вижу, что тебе тут не место», – говорил ее странный, расслаивающийся взор.

– Это же выгребная яма какая-то. Интересно, Секторы Ада такие же грязные? – вздохнула Верука.

На ее тридцать пятом уровне все переливалось чистотой и росли живые растения. С культурным шоком все еще не удавалось справиться.

Миккель мельком посмотрел на нее и снова слегка улыбнулся:

– Многое о детях из-под земли преувеличено. Да, уровень жизни у подземных в разы хуже. Но у них тоже есть инфраструктура, оставшаяся от бывших корпораций, и даже свое социальное расслоение. И теневой бизнес. Например, выведение «мора» или поддельных органов.

– Я все это слышала, – пожала плечами Верука. – Но никогда не понимала, почему после Синтетической революции мы по-прежнему изолированы от них. Может, тогда бы и преступности было меньше.