воды и кидает одну мне. Легонько подпрыгнув, та приземляется на край кровати рядом со мной. Затем она берет печенье и, развернув его, кажется, сравнивает, какое больше.

Твою мать, она очаровательна.

– Вот. Бери побольше. Ведь ты почти вдвое больше меня.

Я коротко смеюсь:

– Я уже съел три штуки внизу. Бери то, что тебе нравится.

Бейли улыбается, затем берет печень побольше, что в свою очередь вызывает у меня улыбку. После этого мы оба откусываем по кусочку, и она устраивается на кровати рядом со мной.

– О, это становится опасным, – стонет она и закрывает глаза.

Я облизываю губы, наблюдая, как она жует, как двигается нежная шея, когда она проглатывает первый кусочек. Держу пари, если поцеловать ее сейчас, губы у нее будут вкуса корицы и сахара.

«Какого черта я думаю о поцелуе? Верный способ перейти черту, придурок».

Сегодня первый день, а я уже витаю в облаках. Строгое предупреждение Оуэна о том, как вести себя с Бейли, прокручивается у меня в голове, и его страхи внезапно не кажутся уже такими надуманными.

Вновь замычав от удовольствия, Бейли слизывает с нижней губы крупинку сахара. Я запихиваю остатки десерта в рот, прожевываю и проглатываю, не ощущая вкуса. Я мог бы с тем же успехом съесть кусок черепицы и не заметить разницы.

Оторвав взгляд от ее губ, я сосредотачиваюсь на абстракции, висящей на стене напротив кровати: жирные желтые полосы краски на белом холсте. Надеюсь, Лолли не слишком дорого заплатила за эту мазню. Я могу воспроизвести ее минуты за три.

Все еще чувствуя необходимость избавиться от пошлых мыслишек, я решаю заговорить о своей матери:

– Мама просила поблагодарить за то, что ты тут.

Бейли доедает десерт и делает глоток воды.

– Очень мило с ее стороны. Кажется, у тебя классная мама. И Стив тоже.

Я пожимаю плечами:

– Я слышал, будто Стив произносит по слову в год, но да, он славный. Мама с ним счастлива, остальное неважно.

На мгновение мы замолкаем, и я поворачиваюсь так, чтобы смотреть прямо на нее.

– У тебя есть все необходимое? – Бейли кивает, ее широко распахнутые глаза наблюдают, как я небрежно разваливаюсь рядом с ней.

Наступает момент нерешительности, момент, когда я понимаю, что должен встать с ее постели и уйти, но я не делаю этого. Или, скорее, мне не позволяют, потому что Бейли, как и я, откидывается на локти, копируя мою позу, и всего фут отделяет наши губы друг от друга. Мое сердце начинает стучать в три раза быстрее.

Мозг вопит: «Отбой! Отбой!». Поэтому, прежде чем я успеваю сделать какую-нибудь глупость, например, поцеловать ее, я быстрее, чем следовало бы, вскакиваю на ноги. Морщась от вспышки боли в паху, я то ли иду, то ли хромаю к двери.

Бейли встает и догоняет меня в дверях.

– Болит? – спрашивает она с беспокойством в голосе и добрых глазах, глядящих на меня.

Кивнув, я прислоняюсь бедром к косяку:

– Думаю, я просто устал.

– Рядом со мной тебе необязательно быть крутым парнем, – тихо говорит она, кладя руку мне на грудь. – Ты должен говорить мне, когда болит, чтобы я могла помочь тебе.

– Я знаю, – отвечаю я глубоким, хриплым голосом.

– Давай завтра я сделаю перевязку.

Я киваю:

– Ладно.

Бейли бросает на меня материнский взгляд, из тех, которые скорее говорят «ах, ты мой бедненький». И точно не из тех, что кричат «хочу, чтобы ты зацеловал меня до смерти».

«Учтено».

– Обязательно приложи лед. – Голос у нее строгий. – По крайней мере на двадцать минут.

– Сделаю. Спокойной ночи, – глубоко вздохнув, я ковыляю через коридор в свою комнату и падаю обратно на кровать. Когда я разламываю пополам пакет с сухим льдом и встряхиваю, чтобы активировать его, мой член уже давно привстал. И даже когда я засовываю пакет со льдом в трусы, эрекция не спадает.

«Потрясающе. Реально, мать его, потрясающе».

То, что я тут так близко к Бейли, сбивает меня с толку сильнее, чем я ожидал. Видя, как она общается с Лолли. Защищается перед Эмбер, обещая, что я в хороших руках. Присматривает за мной. Черт, даже предлагает мне печенье побольше.

Я не знаю, что со мной творится, но что-то определенно происходит.

Несмотря на то, что восторженная реакция моего тела еще не угасла, я слишком устал, чтобы дрочить, а это говорит о чем-то, потому что этим я обычно занят по ночам. Может быть, сотрясение мозга повлияло на меня сильнее, чем я думал.

Вздохнув, я беру флакон с таблетками с прикроватного столика и вытряхиваю пару обезболивающих в рот, затем проглатываю, не запивая и морщась от горького привкуса во рту.

После этого я закрываю глаза и погружаюсь в беспокойный сон, гадая, что сделала бы Бейли, если бы я наклонился и поцеловал ее.

Глава 6

Джеронимо

Бейли

После четырех лет непрекращающейся работы и учебы я почти забыла, что значит просто отдыхать. Но сегодня у меня масса практики.

Несмотря на все мои попытки предложить свою помощь по дому, все настаивают на том, что забота об Ашере должна быть моей единственной обязанностью и точкой сосредоточения на неделю. Когда я предложила Лолли и Тесс помочь приготовить на обед бургеры «Слоппи Джо», они выгнали меня с кухни, настаивая на том, что я должна еще раз пойти проверить ногу Ашера или посмотреть, что там у него с головой. Как будто они не хотят, чтобы я вообще отходила от него.

И по большей части я и не отхожу. Утро и большую часть дня мы с Ашером бездельничали на заднем дворе, вставая с шезлонгов, только чтобы передвинуть их из тени снова на солнце. Мы так много сидели сегодня, что на моем шезлонге, когда я, наконец, встану, наверное, останется форма моей задницы.

– Мы так всю неделю проведем? – я сдвигаю солнцезащитные очки на нос, чтобы взглянуть Ашеру в глаза, но он занят, нанося тонкий слой солнцезащитного крема. Я тут же отвлекаюсь, глядя, как перекатываются его массивные мышцы, когда он втирает крем в свои скульптурные плечи.

– Тай, вероятно, будет настаивать на том, чтобы мы хоть разок сходили с ним на серфинг. И в какой-то момент девчонки обычно отправляются на шопинг. Но в основном это и есть воссоединение семьи Рид. – Он широко раскидывает руки, «обхватывая» всю прелесть нашего положения.

– Не знаю, как насчет серфинга, – я многозначительно смотрю на него.

Он отмахивается:

– Поверь, я всего лишь, как