Стремление усиливать степень стихийных бедствий, увеличивать число погибших при сражении входит в ритуал составления текста. В этих условиях расхождение документального и астрономического описания может свидетельствовать не о фальсификации или позднем происхождении, а именно о раннем создании, о принадлежности ко времени, когда поэтизация ценилась выше, чем фактичность. Статистическому подсчету затмений должен предшествовать семиотический анализ каждого источника.

Известно, что "Песнь о Роланде" начинается стихами:

Державный Карл, наш славный император,

Семь долгих лет в Испании сражался,

И до моря вся горная страна

В его руках; сдалися Карлу замки…

… Лишь не взял Карл Великий Сарагосы,

Что на горе стояла… (пер. Ф. де ля Барта).

Но Карл Великий во время испанского похода 778 г. еще не был императором, сражался не семь лет, а меньше года, до моря не дошел, и Сарагоса стоит не на горе, а под горой. Означает ли это, что "Песнь" сфальсифицирована, или же то, что "правдиво" отражается в хронике как год, "правдиво" же отражается в эпосе как семь лет? Семиотическая дешифровка текста должна предшествовать любому его анализу» [Семиотика – XV: 44–45].

Из расхождений между списком затмений по данным астрономии и по данным древних источников естественно сделать вывод, что некоторые древние сообщения о затмениях либо неточны (или дошли до нас с искажениями), либо неправильно нами истолкованы. АТФ делает совершенно другой вывод: просто мы в корне заблуждаемся относительно того, в какую эпоху произошло описанное в источнике затмение. Так, согласно АТФ, описанное Фукидидом затмение произошло не в 431 г. до н. э., а в 1039 г. нашей эры (поскольку по астрономическим данным затмение 431 г. до н. э. в Афинах было не полным, а частным); соответственно, надо «передвинуть» весь древний мир на много веков ближе к нам. Более того, он представляет читателю этот вывод почти как математическую очевидность. Между тем в действительности вывод АТФ целиком покоится на следующих скрытых от читателя презумпциях: 1) Фукидид описал затмение протокольно точно; 2) автор вывода (т. е. АТФ) правильно решил стоявшую перед ним филологическую задачу, а именно, истолковал текст сообщения Фукидида безошибочно. Как мы видели, первое необязательно верно, а второе определенно неверно.

Этот пример может служить также хорошей иллюстрацией того более общего положения, что, вопреки расхожему представлению, активно эксплуатируемому авторами НХ, использование математических методов в некоторой науке само по себе еще вовсе не гарантирует какого-либо реального прогресса в этой науке. Как мы уже говорили, математик может применить свои методы, скажем к истории, не раньше, чем он решит для себя целый ряд частных вопросов содержательного характера, возникающих у него уже на этапе отбора материала для последующей математической обработки. Если этот предварительный этап своей работы (не математический!) он провел не квалифицированно (не говорим уже о том катастрофическом случае, если предвзято), то полученный им в дальнейшем математический результат, пусть даже совершенно безупречный, останется не более чем математическим упражнением, из которого, ввиду недоброкачественности исходных данных, для реальной науки истории не следует ровно ничего.

В ответ на критику его лингвистических и филологических построений АТФ заверяет читателей, что эти построения не имеют принципиального значения для его теории, никогда не используются для доказательства чего-либо важного и предназначены лишь для выяснения отдельных деталей в рамках теории, принципиальные положения которой якобы уже независимым образом доказаны математически.

Судите сами, насколько эти заверения соответствуют действительности, если, например, даже одна лишь та филологическая ошибка АТФ (в интерпретации текста Фукидида), которая описана выше, означает развал «астрономического доказательства» новой хронологии, поскольку новая датировка указанного затмения – это один из главных столпов такого доказательства. Поверить, что ценность математических результатов, достигнутых АТФ при анализе сообщений древних письменных памятников, не зависит от правильности интерпретации текста этих памятников, могут только те, кто полагает, что математика – это такая волшебная наука, которая умеет получать верные выводы из неверных исходных данных.

Чудеса с языком и географией

Далее я уже буду рассматривать открытые обращения АТФ к вопросам лингвистики и филологии. К сожалению, здесь я вынужден сразу же прямо и безоговорочно заявить: лингвистические и филологические построения АТФ находятся на уровне самого примитивного и невежественного дилетантизма. Лингвистические ошибки, которые допускает АТФ, столь грубы, что в математике им соответствовали бы, например, ошибки в таблице умножения.

Полупопулярный характер книги НХ не может здесь служить никаким оправданием: в популярном изложении позволительны определенные упрощения, но никак не грубые ошибки.

Язык – обманчивая материя. «Человеку с улицы», владеющему с детства некоторым языком, в большинстве случаев не приходит в голову, что он еще не всё знает об этом языке. Он решительно не понимает, зачем существует еще такая наука лингвистика. Как это ни поразительно, АТФ находится в этом отношении именно на уровне рядового «человека с улицы».

Рассматривать весь легион лингвистических абсурдов АТФ, разумеется, бессмысленно. Ограничимся лишь немногими.

Вот рассуждение, которым авторы НХ подкрепляют свой тезис о том, что Лондон прежде стоял на Босфоре:

«Мы считаем, что первоначально "рекой Темзой" назывался пролив Босфор. ‹…› По поводу Темзы добавим следующее. Это название пишется как Thames. События происходят на востоке, где, в частности, арабы читают текст не слева направо, как в Европе, а справа налево. Слово "пролив" звучит так: sound. При обратном прочтении получается DNS (без огласовок), что может быть воспринималось иногда как TMS – Темза» [НХ-2: 108].

Человек, знакомый хотя бы с начатками науки о языке, конечно, просто не поверит, что эта галиматья может быть написана всерьез. «Это пародия? Для капустника?» – спросит он[16].

Для недостаточно знакомых следует дать пояснения. Кстати, уже на одном этом примере мы познакомимся сразу с несколькими фундаментальными лингвистическими принципами, которыми пользуются авторы НХ, как то: «существенны только согласные»; «на востоке слова читают задом наперед»; «письменная форма слова исходна, устная – вторична» и др.

Что касается принципа «существенны только согласные», то сами авторы дают по этому поводу следующее разъяснение:

«В древних текстах названия и имена сплошь и рядом употреблялись "без огласовок", т. е. без гласных – лишь в виде "костяка" из согласных. В то время, в прошлом, гласные при чтении текста добавлялись по памяти. Естественно, с течением времени гласные путались, забывались, заменялись на другие и т. п. Согласные, записанные на бумаге, были устойчивее» [НХ-1: 19].

Из этого пассажа ясно, что авторы кое-что знают о письменностях семитских народов – таких, как финикийская, древнееврейская, арабская. В этих письменностях действительно в наиболее употребительном варианте письма записываются именно согласные (что́ находится в определенной связи с особенностями структуры семитских языков, ср. ниже сноску 7), хотя всё же наряду с некоторой частью гласных. Уточним, что это касается всех вообще слов, а не только названий и имен, и происходит отнюдь не только в древних текстах, но и теперь. Однако главное то, что к другим письменностям, например, греческой, латинской, русской, английской и т. д., этот принцип не имеет никакого отношения (условные сокращения, типа кг = килограмм, разумеется, не в счет). Без этой существеннейшей оговорки формулировка «в древних текстах» вводит в жестокое заблуждение. Между тем авторы совершенно свободно применяют этот принцип к любым языкам, например, как мы видели, к английскому. Мы находим у них даже следующее прямое заявление:

«Например, древнеславянский текст, это тоже цепочка согласных, иногда даже без "огласовочных знаков"…» [НХ-2: 84].

Это заявление, мягко говоря, не имеет ничего общего с действительностью[17]: во всех древних славянских памятниках гласные регулярно пишутся (условные сокращения не в счет), а «огласовочные знаки» славянскому письму вообще неизвестны. Заметим, что одного такого заявления в книге лингвиста было бы достаточно, чтобы и книга и автор сразу же попали в категорию не заслуживающих доверия. Но авторы НХ, к счастью, не лингвисты.

Сведе́ние слова к «костяку из согласных» – один из постоянных лингвистических приемов АТФ. Вот, например, что