Сизиф был древнегреческим царем, известным своим вероломством, и Зевс придумал для него жестокую кару, которая должна была быть мучительной не только для его тела, но и для его разума. Сизиф должен был толкать тяжелый валун к вершине крутого холма, но всякий раз, когда он почти добирался до вершины, камень скатывался вниз. И так – снова и снова, целую вечность.

Невыносимая, доводящая до безумия задача, выполнить которую попросту невозможно – Джейсон Джаксетич теперь понимает, каково это. Но Сизиф хотя бы знал, за что его наказывают, и у него не было выбора, он мог только продолжать. Джейсон же толком не понимал, за что наказывает самого себя; вдобавок его терзало еще и то, что он был волен бросить всю эту затею прямо сейчас. Ад заледенел, и Джейсон находился в этом аду.

Как он вообще оказался в Питтсфилде, Вермонт? Сто миль на снегоступах – у Джейсона было много времени на раздумья.

Предыдущий год выдался тяжелым. Надежда стать элитным триатлонистом рухнула, когда Джейсон сломал бедро на последней тренировке перед Ironman Кентукки. Ему, тренировавшемуся всю жизнь ради того, чтобы сделать этот шаг, было тяжело проснуться и осознать, что его сезону – а быть может, и всей карьере – пришел конец. Теперь Джейсон не мог бегать и поэтому сбежал в другую часть света. Он вел монашеский, спартанский образ жизни в отдаленном буше в Свазиленде, крошечной стране в южной части Африки. Домом ему служила небольшая хижина с бетонным полом. Он качал воду вручную и возил ее домой на тачке. Это был период, когда он собирался с силами, искал новую опору в жизни, менял мировоззрение.

И Джейсону это удалось. Все получилось.

Когда Джейсон вернулся, он сошел с самолета в международном аэропорту Ньюарка с вернувшимся ощущением цели. Но в придачу он потерял важную часть своей идентичности: свой паспорт. Стюардесса не разрешила ему вернуться в самолет, чтобы забрать его, и сама сходила и принесла документ. Сунув его в карман, он пошел прочь. Позже, открыв паспорт, Джейсон увидел физиономию незнакомого человека, похожего на питбуля, который, должно быть, забыл свой паспорт в том же самолете.

В паспорте было имя: Джозеф Де Сена.

Джейсон приехал домой и попытался меня разыскать. Вбил мое имя в Google. Выпали результаты гонок. Для него как для спортсмена-марафонца это было резюме – и неплохое. «Твою мать, этот мужик просто маньяк. Мы даже бегали с ним вместе на нескольких соревнованиях». Джейсон нашел новостную статью с упоминанием Питтсфилда, набрал номер местного магазина и получил мой электронный адрес. Он вернул мне паспорт в моем офисе на Мэдисон-авеню, а взамен получил судьбоносное приглашение провести уик-энд в Питтсфилде.

Стояла осень 2010 года, и проект Spartan Race только-только стартовал. Джейсон узнал о нарождающемся движении. Я предложил ему ночевать в амбаре. Амбар станет его спальней, офисом и спортзалом – его замком и храмом, его стезей и паспортом. Несколько недель спустя Джейсон упаковал в машину все свои земные пожитки, приехал в Питтсфилд, поселился в амбаре и приступил к работе в Spartan Race.

Джейсон был не первым, кого судьба привела в Питтсфилд, и он не станет последним. Мэтт Баатц, изучавший английский в местном университете, прожил в амбаре год. Баатц не слишком распространялся об этом, но он был легендой: практически в одиночку он соорудил пятьдесят миль троп в Вермонте и поддерживал их в надлежащем состоянии. Он словно скульптор поработал над горой своей лопатой.

Все присутствующие радушно встретили Джейсона, но здесь много кто бывает наездами. Большинство пилигримов, ищущих в Питтсфилде место для постоянного проживания, не выдерживают тут больше одного дня. Слишком трудно, слишком уединенно, слишком непредсказуемо, слишком безумно. Джейсон испытал невыразимое словами ощущение того, что если он хочет задержаться здесь дольше, чем на месяц или два, то должен пройти серьезное испытание – обряд посвящения.

Тогда Джейсон записался на Peak Snowshoe Marathon (горный марафон на снегоступах); при этом он еще ни разу в жизни не надевал снегоступы. Всего за сутки то, что должно было быть впечатляющим марафоном, превратилось в безумный ультрамарафон: сто миль ровно. Джейсон не был новичком в спорте. Он пробегал 36 миль. Крутил педали четыре сотни миль. Финишировал в нескольких соревнованиях Ironman, в том числе на чемпионате мира Ironman, проходившем в 2006 году. Ничто из этого и близко не подготовило его к стомильному марафону на снегоступах. Теперь нужно было начать тренироваться по-новому.

Первый рабочий день Джейсона в Spartan Race начался рано. Он проснулся в 5 утра, чтобы несколько часов посвятить офисной работе – в амбаре, разумеется, – после чего у него оставалось время на тренировку. После завтрака в местном магазине в 10 утра он взялся за дело. Первой его задачей была переноска кучи дров. Он держал высокий темп и целый час поддерживал уровень сердечных сокращений на отметке 145 ударов в минуту. Затем нагрузил рюкзак тридцатью фунтами дров, пристегнул снегоступы и поднялся на вершину горы. Свалил на вершине дрова, бегом спустился вниз, наполнил рюкзак и снова пошел вверх. Так он провел два часа и пятнадцать минут. Затем отправился на недолгую, на полчаса, пробежку по дороге, причем тащил на себе снегоступы с принадлежностями. После этой тренировки, длившейся три часа сорок пять минут, Джейсон вернулся к работе.

Это было точно нарезка кадров из «Рокки IV», которую прокручивали снова и снова, причем Джейсон теперь сыграл обе роли. Раньше он был Русским – занимался гиперспециализированными тренировками на высокотехнологичном оборудовании в контролируемых условиях, облаченный в самую современную экипировку. Теперь он был Рокки – отрабатывал функциональные движения при помощи примитивных инструментов в суровых, нестабильных условиях. Жил в амбаре, колол дрова, таскал бревна по снегу и отрастил бороду (которая обрастала сосульками во время долгих тренировочных дней).

Время пролетело быстро, и наступила пора гонки. Прибыли толпы спортсменов. Весь город высыпал на улицы. Его даже приехала поддержать его девушка. Он был готов – или думал, что готов.

Во время столь продолжительного испытания мысли тоже отправляются в путешествие. Первая петля показалась легкой, ведь у Джейсона уже не было рюкзака в 40 фунтов весом. Спустя два часа после старта его мысли обратились к простой радости горячего душа – хотелось не столько приятных физических ощущений, сколько смыть запах собственного пота и растопить иней, наросший на бровях.

На 13-й миле (прошло чуть больше четырех часов) он по-прежнему чувствовал себя довольно неплохо. Следующие четыре петли оказались чрезвычайно трудными – более трудными, чем то, что может выдержать большинство людей, – но Джейсон и подобные ему ультрамарафонцы уже проходили через такое психически и физически.

К 43-й миле Джейсон ступил на неизведанную доселе территорию. Его легкие, казалось, были забиты, отчего ему было трудно дышать, коленки подгибались, и он понемногу утрачивал моторные навыки. Он зашел в сарай и ненадолго вздремнул.