Танька отпустила коленки, спрыгнула на пол и сказала то, чего Кондратенко ожидала меньше всего:

– Давай помиримся.

– А что так? – Лана не смогла выжать из себя ничего более умного, оставаясь в растерянности. Кроме того, она считала себя виноватой перед Танькой, и немножко развязный тон был своего рода защитной реакцией.

– Ну… мы с тобой все же с первого класса дружим… я привыкла, что ты всегда рядом… одиноко как-то. Тебе-то, конечно, хорошо…

– Да, мне хорошо, Таня… Ты меня за это прости… за то, что все так получилось…

– Ладно… проехали… Мир?

– Ну… мир, если ты серьезно.

– Вполне.

– А как же… Майоров? Твоя… любовь к нему?

– А не было никакой любви! Ты действительно убедила меня в том, что она есть. Кому ж любви не хочется? Вот и мне захотелось, но ее, видимо, надо как-то… выстрадать… По чужому желанию не выйдет.

– То есть тебе совсем-совсем Юра больше не интересен? – на всякий случай спросила обрадованная Лана, которая без подруги тоже, в общем-то, скучала. Ей очень хотелось поделиться с кем-нибудь своим счастьем, но никому, кроме Таньки, она не доверяла.

– Совсем, – отозвалась Ермакова. – Как говорится, с глаз долой – из сердца вон. Значит, это не любовь была, а так – баловство, игры. Согласна?

– Я-то согласна, – наконец рассмеялась Лана. – Лишь бы ты больше зла на меня не держала.

Танька ответно улыбнулась и сказала:

– Я не держу. Ну… в общем, пошла я, раз все у нас опять хорошо. У меня, честно говоря, сочинение еще не написано, а завтра последний срок сдачи. Я побежала!

– Давай! – согласилась Лана. – Я за уроки вообще еще не садилась! Завтра зайти за тобой в школу?

– Конечно! Как раньше! Пока!

Лана кивнула подруге и поднялась к квартире. Надо же, как все нынче хорошо складывается: и Юра с ней, и Танька ее простила. Чего еще желать от жизни? Впрочем, есть что! Вспомнив об учительнице математики, Лана вздрогнула, и от хорошего настроения не осталось и следа. Конечно, учебный год только начался и до его конца еще далеко, но выше трех баллов она теперь не получает ни по алгебре, ни по тригонометрии. Как бы ни старалась. Как бы ни лезла вон из кожи. Таньке Лана сказала полуправду. Она действительно не садилась еще за уроки, если не считать алгебру. Домашнее задание по этому предмету она сделала сразу, как только вернулась из школы. Ответы на все примеры у нее сошлись с теми, которые в конце учебника, но она обязательно даст тетрадку отцу на проверку, чтобы тот посмотрел ход решения: вдруг можно решить проще и как-нибудь изящнее. Вообще-то он утверждал, что учительница явно придирается, и даже собирался идти в школу разбираться, но Лана упорно сопротивлялась. Как ей потом учиться дальше? Антонина ее просто живьем съест!

Даже после того как отец заверил Лану, что примеры решены идеально, девушка никак не могла успокоиться. Да, любовь – это здорово. Она несказанно счастлива с Юрой, но в институт поступить все же хочется. Она собирается в университет на филологический факультет. Сдавать математику на вступительных экзаменах, конечно, не придется, но средний балл аттестата сейчас играет существенную роль. А разве можно рассчитывать на высокий балл, если по трем предметам: алгебре, геометрии и тригонометрии – будут трояки? Хорошо, если хоть трояки удастся вытянуть… Может, все же запустить в школу отца? Нет, пожалуй, еще рано…

– На меня Антонина тоже все время как-то странно смотрит, – сказала Танька в ответ на Ланины жалобы на математичку.

– Брось… Чего ей на тебя смотреть? – Лана небрежно махнула рукой.

– Вот честное слово! У меня такое впечатление, что она хочет своим взглядом меня намертво приварить к парте!

– Ну и зачем ей это надо?

– Откуда я знаю? Ведь ей зачем-то надо к тебе придираться. Весь класс уже заметил, что Антонина тебя ненавидит. Можешь предположить, за что?

– В том-то и дело, что не могу!

– Слушай, а может, на нее пожаловаться?

– Кому?

– Директрисе!

– И что ты скажешь? Что она тебя к парте приваривает, а мне напрасные пары ставит? Мне предложат лучше готовиться к ее урокам, а тебе – провериться у психиатра.

– Пожа-а-алуй… – протянула Ермакова и замолчала. Молчала и Лана, размышляя, не пожаловаться ли на Чеснокову классной руководительнице, Маргарите Максимовне. В конце концов, Маргарита тоже заинтересована в успеваемости своего класса. Может быть, как-то поможет?

В этот момент мимо девушек, подпиравших стену в рекреации у кабинета физики, прошел лаборант Евгений Павлович. Лана проводила его равнодушным взглядом, но он вдруг вернулся, как-то странно посмотрел сначала на нее, потом на подругу и сказал, обращаясь уже только к Таньке:

– Ермакова, вы не могли бы помочь мне установить на парты приборы для лабораторной работы?

– Могу, конечно… – дрожащим голосом отозвалась Танька.

– Тогда пройдемте со мной, – проговорил он и, уже больше не оборачиваясь, направился к лаборантской. Танька засеменила за ним.

Об этом происшествии Лана тут же забыла, потому что к ней подошел Юра, и они начали договариваться о том, как проведут воскресенье. В предвкушении чудесного выходного дня она даже не заметила, что Танька, сидевшая с ней на лабораторной работе по физике, была необычно тиха и все время путалась, снимая показания с приборов.

Лана с Юрой договорились поехать в воскресенье в близлежащий лесопарк, но, как это часто случается, погода испортила их планы. С самого утра сизые тучи так низко опустились на город, что своей полупрозрачной дымчатой кисеей закрыли верхние этажи зданий. С девяти утра эта кисея начала как бы подтаивать, осыпая улицы мелкими горошками капель. К десяти, когда вся прозрачность искапала, из потемневших и уплотнившихся туч хлынул настоящий проливной дождь.

– Что будем делать? – огорченная Лана прокричала этот вопрос в телефонную трубку.

– Прямо и не знаю… – отозвался не менее огорченный Юра. – Впрочем, есть вариант… Мои родители, несмотря на эту дождяру, уехали в поселок Радужный. Там живет мамина старшая сестра, у нее сегодня юбилей, полтинник шандарахнул. Думаю, они вернутся поздно вечером.

Уже понимая, что он ей предложит, Лана, оттягивая этот момент, спросила:

– А ты чего не поехал?

– Ну… мы же с тобой договорились встретиться, – ответил Юра.

– Меня на юбилей к такой близкой родственнице, как родная тетя, родители все равно погнали бы силой!

– Меня не гнали. У тети Наташи детей нет, в поселке вообще молодежи мало, да я с ними и незнаком. Мама будет помогать готовить еду, у отца с мужем тети Наташи свои дела, так что я там был бы лишним. Меня, конечно, приглашали, но только для порядка. Когда я отказался, все только обрадовались.