ну это, конечно, удар ниже пояса. Он мне тут ночевать предлагает? Интересно, сколько сейчас времени? На улице уже совсем темно, а мне на работу завтра. И есть так хочется…

— Давай сюда свой салат, — сдалась я.

— Э, нет, — он криво усмехнулся, — для этого надо было не артачиться и самой себе заказать что-то. А теперь я имею право придумать свои правила.

— Ой, как будто ты не всегда так делаешь, — хмыкнула недовольно, — и чего же ты хочешь?

— Садись сюда, — он немного пододвинулся на диване и похлопал на месте рядом с собой, — поедим вместе.

Чувствую, это опять будет какая-то провокация. Но, видимо, просто так мне домой не уехать. И вообще, как мы выяснили, ему нравится, когда я артачусь, а не молчу. Ну вот и проверю эту догадку.

— Ладно, — встала, одернула шорты, которые как-то неприлично скомкались, открывая те части тела, которые не должны. Села рядом с мужчиной, чинно сложив руки на коленках. Все, теперь можно поесть и ехать домой?

— Какая умница, — хмыкнул Охотников, проходясь по мне взглядом. Будто бы до этого не успел насмотреться, — А теперь открой ротик.

— Что?! — я действительно открыла рот, но от шока.

— Что? — насмешливо переспросил Дима, — я хочу за тобой поухаживать.

— Но мне не пять лет! Мы не в детском саду!

— Я помню, не поверишь, — он немного прищурился, стараясь скрыть веселье, — ну так что, домой хочешь или тут еще посидим пару-тройку часов? Я могу попросить хозяина заведения специально для нас до середины ночи не закрываться.

— Да кто ты такой? — выдохнула я, — нельзя быть настолько в себе уверенным.

— Как видишь, можно, — он наколол на вилку кусочек мяса и поднес к моим губам, — ну так что?

Спокойно, Яна, сейчас он наиграется, отвезет тебя домой, и все будет хорошо. Нехотя приоткрыла рот, позволяя мужчине меня кормить.

Конечно, это не походило на детский сад совсем. Наоборот, что-то чересчур эротичное было в том, что Охотников осторожно скармливал мне еду, делая это очень аккуратно и при этом внимательно следя за мной. Мне даже как-то неловко становилось, будто я тут не ем, а чем-то другим занимаюсь. Хотя сама ощущала в воздухе разлившееся напряжение, которому зачем-то начала поддаваться. Не знаю, почему я больше не возмущалась. Может, не было сил, а может, я действительно настроилась быть тихоней до конца.

А когда свободная рука Димы скользнула на талию, не давая отодвинуться. что я пыталась сделать все это время, мне стало совсем не до шуток.

Я дернулась, вилка царапнула щеку, и на коже остался след то ли от соуса, то ли еще от чего.

— Птичка, ну чего ты ерзаешь, — покачал головой Охотников, гладя вилку на тарелку. Потянулся за салфеткой, и уже хотел было вытереть испачканное место, но потом резко передумал и вместо этого наклонился ко мне, быстрым движением языка прошелся по небольшому участку кожи, а потом накрыл своими губами мои.

Раздался громкий звук пощечины. Ой.

Я с каким-то недоверием посмотрела на свою руку-предательницу. Ну вот, хотела же просто посидеть безучастно, чтобы никакого желания не вызывать. Но не надо было лезть ко мне с поцелуями!

— Да-а, — проговорил чем-то довольный мужчина, — я же сказал, не умеешь ты играть.

Сделала глубокий вдох-выдох. Не думать, не думать, не думать, я сказала!

Казалось, что своим прикосновением мужчина просто взял и разрушил стены, в которых я похоронила все свои чувства, которые его касались. Я жила только с негативными воспоминаниями о нем, чтобы не переживать, не продолжать болеть, а он взял и… мерзавец, вот иначе не назовешь!

— Мы можем ехать домой? — спросила дрожащим от эмоций голосом. Еле поборола желание провести пальцем по губам. Прикосновение к ним длилось всего ничего, а меня лихорадит так, как будто мы тут поцелуйный марафон провели.

— Можем, — он задумчиво взглянул на меня, на лице внезапно появилось какое-то серьезное выражение, — прости.

— Ага, — хотела сначала возмутиться и выдать тираду по поводу ненужных извинений, но проглотила и это. Пошел он, не хочу ничего доказывать, хочу остаться одна.

Охотников нахмурился. Поднялся на ноги вслед за мной, бросил на стол несколько купюр большого номинала. Отодвинул в сторону дверь и неожиданно набросил мне на плечи свой пиджак. Я даже немного присела от такого внезапного жеста.

— На улице уже холодно, — пояснил мужчина.

Ну да, только об этом надо было раньше думать.

— Куда нам? — на втором этаже было несколько дверей для персонала, и я, если честно, не особо помнила, через которую мы попали сюда.

— Погоди, — он взглянул на наручные часы, — можешь спускаться спокойно по обычной лестнице.

— Что?

— Уже начало двенадцатого, ресторан закрылся пятнадцать минут назад.

И правда, освещение было приглушенным, некоторые лампы уже не горели. И не слышались разговоры людей. Почему тогда нас не попросили закругляться?

Осторожно начала спускаться, держась за резные перила. Лестница в Палладиуме такая широкая, как будто во дворце каком-то. И ступени мраморные, холодные, но акцентировать внимание на этом я не стала.

В зале играла тихая музыка, официанты протирали столы и убирали стулья, о чем-то между собой переговариваясь.

— Доброй ночи, господин Охотников, и вам, госпожа, — проговорил один из парней, увидев нас.

— Спасибо, — поблагодарил мужчина коротким кивком.

Я промямлила что-то тоже, похожее на благодарность. Ну какая я госпожа?! И вообще, кто так говорит в наше время?

— Разрешишь? — Дима остановился у дверей.

— О, так теперь тебе нужно разрешение? — фыркнула я, — нет, спасибо.

Я видела через стекло подъехавшую машину, значит, не так уж и долго идти. Дома ноги помою, и нормально все будет.

Охотников пожал плечами и открыл мне дверь, пропуская вперед. Надо же, видимо, и на него поцелуй подействовал как успокоительное. Не ожидал этого, наверное?

Пробежалась быстро по прохладному асфальту и запрыгнула на заднее сидение.

— А если заболеете? — укоризненно спросил Сергей, сразу же включая обогрев в машине.

— Выставлю вашему начальнику счет, — отмахнулась я.

— Так тебе нужен мой кошелек? — насмешливо спросил Дима, садясь рядом.

— Судя по всему, он у тебя значительно увеличился с нашей последней встречи, так что почему бы и нет.

— Язва.

— Идиот, — не осталась в долгу.

— Поехали, — обратился он к водителю.

Он выдержал буквально минут пять тишины, а потом опять принялся меня третировать:

— Хорошо, Яна, чего ты хочешь? Что нужно, чтобы тебя завоевать?

— Даже так? — я недоверчиво на него взглянула, — нормальным быть. Слышать, не торопиться, ухаживать.

Конечно, мне его ухаживания нахрен не сдались, но я знала Охотникова — ему нужно было все и сразу. Если приходилось проявлять терпение и выжидать, он