class="p1">– В будний день? – кривлюсь я. Гостящий в моем доме Бретт, когда в данный момент все это происходит, – последнее, что мне сейчас нужно. А вдруг у меня опять будет ночной кошмар, пока он здесь, – или, что еще хуже, отключка с провалом в памяти? Но уже нет времени приводить какие-либо аргументы – судя по всему, именно поэтому Марк и отложил наш разговор до последнего. В голосе у меня явственно звучит раздражение, когда я отвечаю:

– Конечно, если по-другому никак. – После чего тихо бормочу: – Это ведь уже решенное дело, что бы я там ни сказала.

Закрывая дверь, нацепляю дежурную улыбку для детей. Но она тут же спадает с моего лица, когда я замечаю чуть в стороне от крыльца черный мешок для мусора, и у меня перехватывает дыхание.

Еще один? Все прежние вопросы и возможные подоплеки вновь вихрем кружатся у меня в голове. Я ничего не понимаю. Тот, кто это вытворяет, просто не может знать, что именно я это найду. Я далеко не всегда первой выхожу из дома, хотя в последнее время так оно и есть. Кто-то наблюдает за домом? От этой мысли волоски у меня на шее встают дыбом, глаза лихорадочно обшаривают подъездную дорожку. Наш дом – одно из трех больших отдельно стоящих строений на этой деревенской улочке, на всех участках – довольно длинные подъездные дорожки, а противоположная сторона улицы обсажена деревьями, за которыми простираются поля. Кто-то может запросто спрятаться прямо за этими деревьями, чтобы подглядывать за нашим участком. Перевожу взгляд на дальний конец подъездной дорожки. Отсюда мне видны только деревья – интересно, насколько хорошо оттуда просматривается наш дом?

Не потрудившись заглянуть внутрь мешка, хватаю его, трусцой забегаю за угол и бросаю в мусорный бак. Разберусь с ним чуть позже – заскочу домой перед тем, как отправиться на назначенное на сегодня собрание общества ветеринаров. Забираясь в машину, бросаю взгляд на Эллу и Элфи в зеркале заднего вида. Вид их невинных светло-коричневых мордашек, смотрящих на меня в ответ, наполняет меня любовью. Им нужны забота, безопасность и любовь без всяких дополнительных условий. Им, конечно, меньше всего нужно, чтобы их мать повредилась умом.

Оглядываюсь на дом, когда мы выезжаем, и задаюсь вопросом, во сколько обойдется установка камер наблюдения.

Глава 11

Дженни

Слейд-лейн – дорога, по которой мы обычно ездим в школу – перекрыта здоровенным грузовиком, и мне хочется завизжать от отчаяния. Почему они пытаются проехать по этим узким улочкам, выше моего понимания. Один коттедж на углу неподалеку от почтового отделения в прошлом году здорово пострадал – такой вот грузовик начисто снес часть здания. После этого сельские жители выступили с петицией о запрете сквозного проезда крупногабаритного грузового транспорта, но без толку.

Однако данное происшествие вселило страх в нескольких домовладельцев вдоль этой дороги – хорошо помню, какая лихорадочная деятельность тогда развернулась. Кэролайн Брюер, которая всю свою жизнь прожила в Колтон-Кум, установила на фасаде своего дома камеру наблюдения, под углом к дороге – демонстративно, прямо у всех на виду – и, по слухам, проводит чуть ли не весь день, наблюдая за проезжающими машинами – а как только замечает грузовик, выбегает на улицу, чтобы «проследить» за его безопасным расхождением с ее обиталищем. Я смеялась, когда мне про это рассказывали, но на самом деле нисколько ее не виню. Сейчас я просто надеюсь, что этот грузовик не застрял или, что еще хуже, не врезался в какой-нибудь другой дом.

Наконец, потеряв терпение, сворачиваю направо, чтобы объехать любой хаос, который там может возникнуть. Но тут, едва свернув за угол, сразу осознаю свою ошибку – с резким уколом тревоги. Дорогу передо мной по всей ее ширине перегораживает полицейская лента, обозначающая место преступления. Это то место, откуда, как предполагается, похитили Оливию Эдвардс, возвращавшуюся к себе домой.

– Вот черт, – бормочу я, пытаясь выполнить разворот в три приема, который в итоге превращается в разворот в шесть приемов. Ворчу себе под нос, что мой универсал слишком длинный для более простого маневра, хотя на самом-то деле знаю: все это потому, что вид полицейского кордона сделал происходящее слишком уж реальным, и у меня просто сдали нервы. Это и вправду какое-то безумие – в Колтон-Кум никогда раньше не случалось ничего подобного. И все эти дорожные пробки – в первую очередь из-за полиции, журналистов и съемочных групп, наводнивших нашу маленькую деревню. Мысль, конечно, эгоистичная, но меня уже подмывает устроить в клинике выходной, чтобы отвлечь всех нас от этой канители, пока она не уляжется. Если это вообще произойдет. А что, если они так и не найдут Оливию? Ледяные щупальца щекочут мне позвоночник. Перед моим мысленным взором проскакивает наихудший сценарий из всех возможных, и я трясу головой, чтобы избавиться от него.

– В чем дело, мамочка? Что мы делаем? – говорит Элфи.

Заставляю себя переключить внимание на «здесь и сейчас».

– Я думала, что будет быстрей поехать этой дорогой из-за того дурацкого грузовика, но ошиблась. – Капли пота пощипывают мне лоб. – Жарковато сегодня.

– Тебе нужно проявить больше терпения, мам, – советует Элла. Издаю короткий резкий смешок. Она права, естественно. И хоть я уже почти привыкла к недосыпу или вообще отсутствию сна, но готова признать, что раздражена гораздо серьезней, чем следовало бы.

«Интересно, почему?»

Мои пальцы с каждой минутой все сильней барабанят по ободу руля, пока наконец я не вижу впереди какое-то движение. Грузовик проезжает дальше – к счастью, не оставив за собой жертв и разрушений. Когда я добираюсь до того места, где он стоял, понимаю, в чем была проблема. Прямо на двойной желтой разметке, запрещающей остановку, припаркован фургон передвижной телевизионной станции «Ай-ти-ви», что еще больше сужает проезжую часть. Сжимаю руль чуть крепче. Фургон стоит совсем неподалеку от того места, где живет Оливия. Время от времени вы надеетесь, что в сонной деревушке вдруг произойдет что-нибудь захватывающее, заставив вас поволноваться. Но это не то волнение, которое мне по душе или в котором я сейчас нуждаюсь. От воспоминаний о ночном кошмаре к горлу подкатывает желчь.

* * *

– Папе пришлось уехать, – сказала мама. Слезы размыли контуры ее темно-бежевого макияжа, оставив контрастные полоски на более бледной коже. Сейчас она походила на те хлебные палочки, в которых хрустящее тесто переложено прослойками из розоватого бекона.

– Почему его забрала полиция? – спросила Джейн. Ее отбросило на травянистую площадку в саду за домом, когда мужчины окружили ее папу, слепя его фонарями, а громкие и пугающие голоса кричали ему: